Социально-политическая изнанка
монополии денежной власти в России

наследство
золотого
фетишизмаК сожалению, в нашем (и не только в нашем) обществе глубоко укоренилось представление о деньгах как о каком-то особом сверхъестественном товаре или явлении. Соответственно и проблема инфляции, т.е. обесценение денег представляется в виде какого-то непонятного разгула стихии, противостоять которой могут лишь правительство вместе с центральным банком, выступающие в этой своей ипостаси в роли особого министерства по чрезвычайным ситуациям. При этом для целого ряда «теоретиков», одновременно упрощающих и камуфлирующих проблему денег и инфляции, не замечая принципиального различия между сущностью и формой денег, деньги по-прежнему ассоциируются исключительно с золотом, которое то ли с божьей помощью, то ли с помощью дьявола победило в рамках бартерных отношений все остальные товары, претендовавшие на роль денег. Почему у кого-то из наших давних предков вообще появилась идея поменять какой-либо пригодный для употребления товар на практически бесполезный в то время для человеческой жизнедеятельности металл, в этой денежной теории так и не раскрывается. ³  Не раскрывается, поскольку в большинстве экономических теорий практически полностью игнорируется социальная природа денег, а существующие трактовки денег в рамках социальных теорий недооценивают их кредитную сущность, ⁴  поскольку основное внимание в них уделяется анализу различных форм денежных отношений в обществе.

Между тем, с одной стороны, само появление денег потребовалось в результате образования в процессе разделения труда сравнительно большой группы относительно независимых свободных социальных субъектов (переставших существовать в качестве членов однородных и вертикально управляемых социальных групп в виде рода, племени или общины), взаимосвязи межу которыми стали строиться по горизонтали. Это означает, что появление денег, их последующее распространение и изменение формы характеризуют процесс расширения относительной свободы индивидуума в человеческом обществе, необходимой для наиболее полного раскрытия его способностей и возможностей. С другой стороны, указанная свобода означала необходимость нахождения замены той формы кредитных отношений, существовавшей в рамках племени или рода (похожие на отношения в отдельных семьях, обеспечивающих условия развития подрастающего поколения), без которых оказывается невозможным никакой прогресс производства товаров и услуг, основанный на индивидуальной свободе и частной собственности.

Логично предположить, что относительно независимые производители товаров и услуг, пользовавшихся наибольшим спросом, по необходимости должны были оказаться в роли кредиторов других членов общества, поскольку все, что эти «другие» могли предложить им взамен, они по определению должны были уже иметь. Это означает, что сами товары повышенного спроса, имевшие конкретные потребительские качества (зерно, скот ⁵  и т.п.), несмотря на устоявшуюся точку зрения, никогда не могли выполнять денежных функций, хотя на них и обменивались все остальные производимые в том или ином обществе товары и услуги. Причем сам по себе такой товарообмен не мог обеспечить расширения объема и развития структуры товарного производства, а, следовательно, вызвать потребность в деньгах. Для этого необходимо было становление кредитных отношений между производителями и потребителями товаров и услуг, в рамках которых кредиторами могли стать только производители товаров, пользовавшихся повышенным всеобщим спросом. И именно для этих производителей-кредиторов и могли потребоваться деньги как инструмент, фиксирующий их права и особый статус по отношению к остальным членам общества, выступавших в роли должников. Поэтому функции денег могли приобрести лишь такие предметы, которые сами по себе имели бы маргинальные потребительские свойства для их обладателей, но которые кредиторы готовы были принять взамен выдаваемого ими товарного кредита в качестве признания данного факта, фиксации своей социальной роли и особых прав. Скорее всего, в качестве таких вещей первоначально могли оказаться предметы, представлявшие собой сакральные атрибуты, которыми наделялись в недавнем прошлом старейшины общин, главы племен и т.д. за свою роль и заслуги, по сути, сравнимые с формой кредита для их соплеменников. Эти атрибуты в разных географических поясах человеческого пребывания, естественно, были различными (жемчуг, раковины, камни, шкуры отдельных животных и т.п.), но только там, где они включали золотые украшения, похоже, создались условия для наиболее быстрого развития товарного производства, которое в дальнейшем захватило основную часть территориального и экономического пространства на земле. Здесь уже, вероятно, сыграли свою роль внутренние свойства золота (которое со временем стало обмениваться на вес, ⁶  а не в виде примитивных украшений, а его добыча превратилась в отдельную сферу человеческой деятельности): делимость, однородность, долговечность и другие. Все эти качества оказались необходимы для полноценного исполнения функции денег, обеспечивающих процесс развития товарообмена и кредитных отношений. ⁷ 

Вместе с тем за блеском золотого обличья от взоров людей на время ускользнула кредитная природа самих денег. Многим трудно понять и сегодня, что золотое содержание являлось только временной формой денег. Эта форма была необходима и возможна лишь в условиях, когда, во-первых, в обществе не сформировались институты, которым относительно независимые и самостоятельные экономические субъекты доверили бы фиксацию и обеспечение своих прав и обязанностей в рамках реализации кредитных отношений между производителями и потребителями товаров и услуг. С появлением и развитием банков ⁸  кредитная природа денег вновь стала проявляться на свет, но до возникновения надежной двухуровневой банковской системы и механизма ограничения ненасытных финансовых аппетитов государственной власти этот свет еще долгое время продолжал затмеваться золотым сиянием. Во-вторых, золото как недостаточно эластичная форма денег могло сохраняться в этом качестве только до тех пор, пока уровень научно-технических знаний, разделения труда, объемы и структура производства товаров оставались сравнительно низкими. При этом значительная часть трудоспособного населения не представляла собой самостоятельных экономических субъектов (рабы, крепостные), что само по себе предполагает невысокую степень разделения труда и развития товарного производства, преобладание натурального хозяйства. В-третьих, — пока само золото не стало активно использоваться не только в ювелирном деле, но и в промышленном производстве, т.е. пока оно в полной мере не превратилось в товар, обладающий конкретными потребительскими качествами и спросом.

Следует также отметить, что активное участие государства в «производстве» золотых монет (это участие, в основном гарантирующее пробирное качество монет, на определенном этапе частично отвечало потребностям развития товарного производства) стало скрывать тот факт, что сами по себе деньги являются результатом наличия свободной экономической деятельности индивидов, а не государственного благодеяния. Вместе с тем постоянные попытки государства как института, приобретшего монопольное право на легитимное насилие, формально в интересах общественного благополучия, монополизировать и право на денежную эмиссию, осуществляя ее в безграничных масштабах (путем мошенничества при выполнении «пробирной функции», выпуска медных и бумажных денег), что характеризует собой одни из первых шагов в направлении становления тоталитарной власти в государстве с любой формой правления, неизбежно приводили к крупномасштабной инфляции. Поскольку все это в конченом итоге отражалось плачевным образом не только на экономике, но и на правящей элите, в обществе сохранялась потребность в сохранении за золотом денежных функций, так как его ограниченная эластичность служила хотя бы частичной гарантией сдерживания тоталитарных устремлений авторитарной власти.

Вместе с тем в это же время происходило становление кредитной (банковской) формы денег, представленной банкнотами, которые, хотя были отпечатаны на бумаге, но в отличие от бумажных денег государства пользовались куда большим доверием со стороны экономических субъектов, активно вытесняя золото из денежного обращения. Это привело к тому, что в различных странах государственная власть, испытав фиаско с эмиссией бумажных денег для финансирования своей деятельности, обратило свой взор в сторону коммерческих банков, пытаясь установить свой контроль над ними. В результате были заключены соглашения с отдельными банками, которым взамен на кредитование государства предоставлялось монопольное право на эмиссию банкнот. От указанных банков ведут свою родословную многие из существующих ныне центральных банков европейских стран. Заключив союз с банкирами и образовав, как теперь бы сказали, частно-государственное партнерство, (отметим, что сам факт наличия такого института является качественным индикатором, характеризующим тенденцию к образованию тоталитарного государства) государственная власть тем самым стремилось использовать выгоды от эксплуатации и злоупотребления доверием, которое стало складываться в обществе по отношению к банкам и кредитным деньгам. Неприглядную роль в этом деле играли и сами банки, которые пошли на указанный сговор. ⁹  Получив с помощью власти монопольные привилегии и, естественно, используя их в коммерческих интересах в своей конкурентной борьбе с другими банками, они нанесли существенный удар по складывающейся банковской системе в целом и доверию к кредитным деньгам. Не случайно процесс появления будущих центральных банков практически во всех странах сопровождался банкротством многих коммерческих банков, в том числе потому что, лишившись права на банкнотную эмиссию, они вынуждены были обратно менять свои банкноты на золото. Но объемы золота у банков уже, естественно, не соответствовали количеству банкнот, эмитированных ими за счет кредитной эмиссии. В результате возникала паника среди клиентов, начинались массовые банкротства, резкое снижение деловой активности и объемов товарного производства, что негативно сказывалось и на политической ситуации в обществе, а также на общем доверии к банкам и их обязательствам, включая новых монополистов.

В выигрыше, если можно так сказать, вновь оказывалось золото, хотя само оно уже к этому времени стало явно уставать от денежной роли. Помимо бесполезной растраты сил и времени на производство золотых монет, которые еще и стирались в процессе обращения, объемы золотодобычи уже перестали соответствовать возрастающей потребности в денежно-кредитных инструментах в результате накопленного потенциала ускоренного экономического развития и произошедших изменений в социальной структуре общества. В результате тесное «партнерство» государственной власти и банков-монополистов в конечном итоге оказалось пагубным для обоих партнеров, вызывая острые экономические и политические кризисы, бунты и перевороты, а также способствуя обесценению внедряемых с помощью власти банкнот. В конечном итоге государственная власть в ведущих странах мира после череды экономических кризисов (особенно Великой депрессии 1929-1933 гг.), революций и войн вынуждена была осознать этот факт, что проявилось в формировании полноценной двухуровневой банковской системы. При этом центральным банкам, с одной стороны, была предоставлена относительная независимость от исполнительной власти, а с другой — были установлены мощные преграды на пути возможного стремления центральных банков преследовать свои собственные коммерческие цели. На центробанки была также возложена обязанность по обеспечению стабильности банковской системы и банковских расчетов. Указанное обеспечение стабильности предполагает наличие действенного механизма рефинансирования коммерческих банков, в значительной степени гарантирующего исполнение ими текущих денежных обязательств перед своими клиентами; системы страхования банковских депозитов (как физических, так и юридических лиц), а также такой системы ликвидации банков, при которой возможные потери для большинства клиентов ликвидируемых банков являются минимальными. Конечно, нельзя утверждать, что в настоящее время в ведущих странах мира полностью исчезли попытки государственной власти навязать свою волю банковской системе и использовать ее возможности для финансирования своей деятельности. Но в целом ситуация кардинально отличается от той, которая существовала в первой трети XX в., не говоря уже о временах зарождения нынешних центральных банков. Сегодня в этих странах банковская система в целом (а не только центральные банки) является источником формирования необходимой денежной массы для экономики. В этом процессе активно участвуют коммерческие банки, благодаря их кредитной (она же депозитная или депозитно-чековая) эмиссии. Деньги, эмитированные коммерческими банками (их денежные обязательства перед представителями реального сектора экономики), в ведущих странах мира составляют порядка 80-95% от общего объема денежной массы, которая также включает в себя наличные деньги (банкноты, или денежные обязательства) центральных банков.

В отличие от ведущих стран мира Россия в лице СССР пошла принципиально иным путем, оптом ¹⁰  уничтожив коммерческие банки и возможность их участия в денежной эмиссии. В результате деньги, как и советские граждане, были существенно ущемлены в правах и перестали реально выполнять свои функции. Советский рубль прочно приобрел в народе эпитет «деревянный», хотя, формально, купюры Госбанка СССР объявлялись обеспеченными золотым запасом страны, что, кстати, создавало у населения иллюзию (у части россиян она до сих пор сохраняется) о том, что золото и является настоящими деньгами. Мощным отголоском этих иллюзий, объединенных понятием «золотой фетишизм», в головах нынешних представителей денежных властей в России является представление о том, что эмиссия денег центральным банком должна обеспечиваться какими-то другими «настоящими деньгами», а не сама обеспечивать денежно-кредитную эмиссию коммерческих банков в необходимых для экономики объемах. Правда, золотой фетишизм у нас плавно перешел в валютный. ¹¹  При этом общая ситуация в современной России, касающаяся деятельности и ответственности денежных властей, к сожалению, очень напоминает период, который экономика и банковский сектор современных ведущих стран мира испытывали во времена зарождения своих центральных банков. Банк России, согласно закону не имеющий коммерческих интересов, на деле сохраняет исключительные возможности для их реализации. Фактические размеры денежной массы в рублях ¹²  определяются исключительно объемами денежной эмиссии (денежных обязательств) Банка России. Кредитная активность российских коммерческих банков в лучшем случае лишь способствует увеличению скорости обращения денег Центрального банка РФ.

«деньги из тумбочки»Для неискушенного в экономической и социальной теории россиянина представление о деньгах близко к обыденному пониманию их как монет и бумажных купюр, которые «печатаются» центральным банком, напрямую ассоциируемым с образом государства. В определенной степени это также является наследием эпохи «развитого социализма» советских времен. Однако такое поверхностное представление о деньгах оказывается выгодным для правительства и центрального банка, которые позиционируют себя в качестве главного источника денег в экономике, естественного монополиста, обладающего эксклюзивным правом на денежную эмиссию. Не случайно в российской конституции закреплено положение, согласно которому «денежная эмиссия осуществляется исключительно Центральным банком Российской Федерации». При этом никто из разработчиков текста конституции почему-то не задался вопросом о том, каким образом Банк России сможет определять потребности экономики в денежных средствах, если непосредственных контрактов с представителями реального сектора экономики он иметь не будет. Кстати сказать, то обстоятельство, что Банк России не имеет непосредственных контрактов с российскими производителями и потребителями товаров и услуг, могло бы обратить на себя внимание наших «популярных» экономистов, которые выступают в поддержку сохранения за Банком России монопольного и исключительного права на денежную эмиссию. Как он один может определять потребности экономики в деньгах, если, не имея непосредственных контрактов с производителями и потребителями товаров и услуг, он не может обладать необходимой информацией об их потребностях в кредитах и о наличии у них возможностей по расширению объемов производства товаров и услуг, которые могут быть востребованы нашим обществом. Неужели чиновники, которым будет суждено попасть в Банк России, обладают или приобретают какие-то сверхъестественные способности и знания? Различные «эксперты» действительно пытаются создать для нас впечатление, что Банк России — это маг или волшебник по определению, некий финансового гуру, который один может неизвестно из чего и на каком основании создавать столь же неизвестную субстанцию как деньги, а также способен определять их необходимое количество для реализации имеющегося потенциала социально-экономического развития страны.

Между тем, если мы даже ограничим наше понимание денег обыденным представлением о них как о бумажных купюрах, можно было бы задуматься хотя бы над тем, как эти эмитированные Банком России купюры попадают в экономику, т.е. к нам с вами как участникам хозяйственного процесса, производящим товары и оказывающим услуги друг другу (в значительной части опосредованно). Нам вроде все кажется здесь понятным и не требующим никаких дополнительных разъяснений. Многие ответят на вопрос о том, как к ним попадают деньги, следующим образом. Мы работаем в организации, нам начисляют зарплату, бухгалтер снимает наличные деньги со счета в коммерческом банке и выдает нам на руки. Вопрос, откуда эти деньги поступают в коммерческий банк, как правило, уже не рассматривается. Однако ответ на него далеко не так очевиден, как может показаться на первый взгляд. Ведь коммерческие банки — это не отделения Банка России, они эти банкноты не печатают, а Банк России не раздает эти деньги им в качестве подарков. В коммерческие банки наличные деньги поступают от населения, например в виде вкладов, или от предприятий торговли в виде выручки (зачисляемой на их счет в банке), полученной от того же населения. Коммерческих банк, конечно, может снять наличные деньги со своего счета в Банке России, но только в пределах уже зачисленных на этот счет денежных средств, которые внесли его учредители и он сам или которые поступили от его клиентов (предприятий и населения). Иными словами, при прочих равных условиях, мы получаем деньги из коммерческого банка, а коммерческий банк нам может выдать только то, что от нас же ранее получил. В результате, ситуация с ответом на простой вопрос о том, как к нам попадают деньги, начинает напоминать известный анекдот. «Судья спрашивает у подсудимого, откуда у него деньги. Тот отвечает — из тумбочки. — А как они появляются в тумбочке? — Жена кладет. — А где жена берет деньги? — Я даю. — А Вы откуда их берете? — Я же уже ответил — из тумбочки». Так и в нашем случае. То, что мы часто понимаем под деньгами (наличные купюры), мы получаем из коммерческого банка, в который мы предварительно эти деньги должны были положить. Коммерческие банки, если следовать букве конституции, не имеют права на денежную эмиссию, таким правом обладает только Банк России. Но Банк России не работает (за исключением регионов, где нет коммерческих банков) с населением и предприятиями: он им деньги не выдает и от них не получает. Тогда как вообще чудесно «созданные» нашим Банком России денежные средства попадают к нам (хотя, правда, и не ко всем нам) в руки? Это становится особенно интересно в связи с тем, что нам постоянно твердят о том, что денежная масса в стране увеличивается, и вообще денег в экономике оказалось столько много, что растет инфляция, и поэтому деньги необходимо «стерилизовать» (грубо говоря — кастрировать), в том числе путем создания и увеличения Стабилизационного фонда правительства.

Известно, что Банк России не устраивает благотворительных акций по раздаче напечатанных им рублей нашим гражданам и не разбрасывает их с вертолета или самолета. Кстати, подобные акции на полном серьезе предлагают проводить некоторые весьма известные экономисты, причем не только в нашей стране, которые под деньгами, как и большинство наших сограждан, понимают исключительно бумажные купюры, необходимые, по их мнению, главным образом только для расчетов за товары и услуги. При этом, как и наши законодатели, они считают, что определять необходимые количественные параметры такой денежно-бумажной массы и их соответствие потребностям экономического обмена способны какие-то сверхразумные существа, которые находятся в государстве или в центральном банке. Однако даже Банку России понятно, что если разбрасывать денежные купюры с вертолета, на кого бог пошлет или в виде манны небесной, то они моментально превратятся в ненужные никому бумажки, и главными специалистами по этим деньгам станут дворники. Между прочим, этот процесс очень хорошо был описан М. Булгаковым в «Мастере и Маргарите». Надо только понять, что выпущенные Воландом и посыпавшиеся на голову москвичам червонцы исчезли не потому, что они были эмитированы дьяволом, а не советским государством или его Госбанком СССР, а потому, что были получены их приобретателями «на халяву». Они не являлись свидетельством о вкладе их получателей в производство товаров и услуг. ¹³  Не предоставлялись они и под обязательства получателей обеспечить производство товаров и услуг на соответствующую денежную сумму. Булгаков вместе со своим Воландом в данном случае высмеивает голубую мечту и надежду многих граждан, что они могут получать права на удовлетворение своих потребностей без соответствующего подкрепления этого права обязательствами и усилиями со своей стороны. Описанная Булгаковым ситуация, если задуматься, помогает понять, что деньги — это не просто напечатанные государством, центральным банком или кем-либо еще «бумажки».