Все права на данную публикацию принадлежат автору. Любое воспроизведение, перепечатка, копирование, ввод в компьютерную память или иные подобные системы распространения и иные действия в отношении данной публикации, полностью или частично, производятся только с разрешения автора, за исключением случаев цитирования в объёме, оправданном целью цитирования, или иных способов использования, допускаемых применимым законодательством. Любое разрешённое использование допускается с обязательным указанием названия публикации, её автора и адреса публикации в Интернете. Запросы на приобретение или частичное воспроизведение данной публикации присылайте на адрес электронной почты:
Владимир Мартыненко
Под
насилием следует понимать не только репрессии
в отношении отдельных лиц, социальных групп и общества
в целом, но и состояние, когда в самом обществе наложен
запрет на свободу слова, на интеллектуальное развитие,
на доступ к информации, когда существует жёсткая
государственная цензура
читайте сноску 130 |
Дэвид
Юм |
Прибегая к подобным формам насилия, политическая власть в течение какого-то периода времени может в ограниченных масштабах и не столь активно использовать его наиболее грубые и явные формы.130
Не случайно еще у Д. Юма можно встретить рассуждения о том, что авторитет государственной власти основывается не на насилии (поскольку, с его точки зрения, сила всегда находится на стороне управляемых или угнетённых), а на общественном мнении, формируемом государством.
Например, анализируя основы государственного правления, Д. Юм писал, что ничто не представляется более удивительным, чем та «лёгкость, с которой меньшинство управляет большинством, и то безоговорочное смирение, с которым люди отказываются от собственных мнений и аффектов в пользу мнений и аффектов своих правителей. Если мы будем исследовать, при помощи каких средств достигается это чудо, то обнаружим, что как сила всегда на стороне управляемых, то правители в качестве своей опоры не имеют ничего, кроме мнения. Поэтому правление основывается только на мнении; и это правило распространяется как на самые деспотические и диктаторские правления, так и на самые свободные и демократические».131
В какой-то мере мы уже критически проанализировали данную точку зрения, правда, с совершенно противоположной стороны, когда рассматривали вопрос об эксплуатации в трактовке классиков марксизма. Как нельзя серьёзно говорить об эксплуатации так называемых угнетённых слоев населения в то время, когда эти слои не только не протестуют или высказывают возмущение данному экономическому порядку и системе распределения материальных благ, а наоборот, приветствуют этот порядок, поддерживаемый политической властью, так и нельзя утверждать, что данный порядок будет поддерживаться данными слоями населения (в соответствии с мнением власти) и тогда, когда они почувствуют, что он перестал отвечать их интересам и потребностям, а также препятствует реализации достигнутых возможностей для экономического прогресса. Несмотря на все попытки идеологического, психологического и иного воздействия на общественное мнение в направлении принятия членами общества действующей политической системы и определяемого ею законодательства, в обществе установленный порядок неизбежно начинает подвергаться сомнению, если он уже не соответствует объективным требованиям социально-экономического развития.132
Как известно, целесообразность всегда, пусть даже на время, но берёт верх над нецелесообразностью по той простой причине, что нецелесообразное самим своим характером рано или поздно осуждено на гибель.
В этой связи при обострении социально-экономических и политических противоречий проблемы, которые до этого могли комментироваться и трактоваться лишь горсточкой мыслителей, внезапно приобретают весьма злободневный характер и начинают широко обсуждаться в обществе. Такую ситуацию можно было наблюдать в разных странах и на различных этапах исторического развития.
Марк
Блок |
Георгий
Валентинович Плеханов |
Например, как отмечает М. Блок, в Германии в период после григорианской реформы, когда остро встал вопрос о соотношении священного и светского, «повсеместно, даже на площадях и в трактирах, читали или, по крайней мере, просили переводить сочинения, где ещё разгорячённые жаркими стычками церковники рассуждали на все лады о целях государства, о правах королей, их народов или пап Другие страны не были до такой степени захвачены полемикой. Однако повсюду она оказывала своё действие».133
В данном случае можно согласиться с точкой зрения Г.В. Плеханова о том, что « когда люди начинают вдумываться в свой общественный строй, вы можете с уверенностью сказать, что этот строй отжил своё время и готовится уступить место новому порядку, истинный характер которого опять станет ясен людям лишь после того, как сыграет свою историческую роль».134
Вместе с тем следует учитывать тот факт, что двойственный характер любой государственной власти, который в те или иные исторические периоды мог принимать диаметрально противоположные значения, является причиной различного отношения философов, экономистов и историков к государству, к определению его сущности. В этой связи определение парадигмы государства в рамках, так сказать, «формальной действительности» (используя определение В. И. Вернадского),135 то есть совокупности представлений о действительности, принимаемых наукой определённого периода, не представляется возможным. Ведь представления меняются, а государство, общество, власть, личность «существуют всегда», они инвариантны относительно происходящих изменений, по крайней мере, в той степени и в том смысле, который человечество вкладывает в эти определения. Саму же науку делают люди существа далеко не совершенные, к тому же нередко прокладывающие, как говорят китайцы, 言路 (yánlù´) путь к слуху правителя. При этом многие попытки найти элементы, определяющие и составляющие парадигму государства, предпринимавшиеся в рамках различных мыслительных традиций, носили и носят, по меньшей мере, односторонний характер.
Многие теоретические построения и концепции, как и марксизм, направлены не только на изучение, но на практические действия, связанные с функционированием государства, сохранением или достижением политической власти. Много сил уделялось и уделяется формированию теории, которую можно назвать, используя китайское выражение, 皇綱 (huáng-gãng) высочайшим предначертанием по управлению страной, программой царствования.
Пьер
Бурдье |
В этой связи приведём мнение П. Бурдье, который считает, что научные концепции «обретают свой истинный смысл только тогда, когда в них видят не один лишь теоретический вклад в познание государства, но также и политические стратегии, имеющие целью внушить специфическое видение государства, отвечающее интересам и ценностям, связанным с частной позицией их производителей в становящемся бюрократическом мире».136
Он также критикует тех мыслителей, которые «опрокидывают официальный образ, который бюрократия хочет создать о себе самой, и кто описывает бюрократов как узурпаторов всеобщего, действующих как частные собственники государственных ресурсов». По его мнению, они «не принимают во внимание вполне реальные эффекты обязательной отсылки к ценностям нейтралитета и бескорыстной преданности государственному интересу, который всё более становится необходим функционерам государства по мере продвижения вперёд истории длительной работы по символическому конструированию, в результате которой создаётся и внедряется официальное представление о государстве как месте универсального и месте служения общему интересу».137
Однако проблема в том и состоит, что государство и бюрократия, получив монополию на власть, пытаются различными способами создать о самих себе благоприятный образ, а не действовать исключительно в целях «служения общему интересу». Более того, проблема усугубляется ещё и тем, что любая бюрократия склонна сознательно или неосознанно приводить различные доводы в оправдание своего насилия и своих неблаговидных поступков, приписывая им несуществующие благие мотивы. Как писал Блез Паскаль: «С какой лёгкостью и самодовольством злодействует человек, когда он верит, что творит благое дело!»138
Первые
воспоминания о Книге Талиона появляются
где-то в IV столетии нашей эры. Изначально
Книга представляла собой собрание правил, законов
и магических формул, которые, как некоторые
считают, используются и современными вампирами.
Кто является автором Книги точно неизвестно.
Предположительно, это была группа Старейшин, которые
кодифицировали все правила, начиная от традиций
Каина и заканчивая законами времён Великой
инквизиции. Своё название Книга, вероятно, получила
от латинского talio (talionis)
месть, талион, закон, предполагающий месть по принципу
равной расплаты за содеянное зло
подробнее читайте сноску 139 |
Отметим,
что в культурно-
историческом плане всегда существовали две ценностно- нормативные системы. Одна предполагавшая необходимость насилия. Другая необходимость полного отказа от насилия. Эти две системы достаточно хорошо представлены в интерпретации законов Моисея и Христа у Л.Н. Толстого, в его обосновании и понимании закона непротивления злу насилием в сочинениях В чём моя вера и Закон насилия и закон любви. Понимание пришло к Л.Н. Толстому после того, как он вдумался в следующие слова Иисуса Христа: Вам сказано: око за око, зуб за зуб. А Я вам говорю: не противьтесь злому (Мф 5,38). Прежде, по какому-то странному затмению, он их пропускал. В памяти оставалось только то место, где Христос говорит: Ударившему тебя по щеке подставь и другую; и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку. Всякому просящему у тебя давай, и от взявшего твоё не требуй назад далее читайте сноску 140 |
с этой
целью создаётся исключительная королевская юрисдикция
в отношении тяжких преступлений. Благодаря
ей король получает новый важный источник доходов
в виде штрафов и конфискаций имущества. Таким
образом, в XII-XIII веках королевская юстиция
постепенно разрастается из судебного учреждения
со специальной компетенцией по решению
споров с участием государства в общую юрисдикцию
с широкими полномочиями
Цвайгерт К., Кётц X. Введение
в сравнительное правоведение в сфере частного
права
читайте сноску 141 |
Взятка
взятке рознь: есть сельская,
так сказать, пастушеская, аркадская, взятка; берётся
она преимущественно произведениями природы и по стольку-то
с рыла; это ещё не взятка. Бывает
промышленная
взятка; берётся она с барыша, подряда, наследства,
словом приобретения, основана она на аксиоме
возлюби ближнего твоего, как и самого себя; приобрёл
так поделись. Ну, и это ещё не взятка.
Но бывает уголовная,
или капканная,
взятка; она берётся до истощения,
догола! Производится она по началам и теории
Стеньки Разина и Соловья Разбойника; совершается
Она под сению и тению дремучего леса законов,
помощию и средством капканов, волчьих ям и удилищ
правосудия, расставляемых по полю деятельности
человеческой, и в эти-то ямы попадают без
различия пола, возраста и звания, ума и неразумия
старый и малый, богатый и сирый
А.В. Сухово Кобылин.
Дело
читайте сноску 143 |
Рассматривая вопрос о государственном насилии, следует заметить, что исторически насилие получало нравственное оправдание, рассматривалось как легитимное и в качестве канона справедливости в той мере, в которой оно само являлось его принципиальным ограничением. Так, закон Талиона139 (принцип наказания, сложившийся в родовом обществе и заключающийся в причинении виновному такого же вреда, который нанесён им, «око за око, зуб за зуб»)140 через равное возмездие ограничил зоологическую вражду между разными кровнородственными объединениями. Насилие как законное и монопольное право государства, в идеале, должно было ограничить и исключить насильственную практику первобытности, борьбы всех против всех. С этической точки зрения предоставление такого права государству можно оценивать по аналогии с выбором меньшего зла, который считается этическим не потому, что он есть выбор зла, а потому, что это выбор меньшего зла. Однако как говорили ещё древние греки, τουτον τον νόμον αβιωτον τοιξ Ελλησι καταστησαι τον βίον «не дай Бог, если этот закон сделает жизнь эллинов невыносимой».
Предоставление гарантии защиты от насилия с помощью насилия, таким образом, является необходимым условием экономической деятельности, определённой услугой, оказываемой в данном случае государством, которая, естественно, требует и соответствующей оплаты.141 Иными словами, данная услуга сама по себе может иметь конкретную стоимость (как и другие результаты общественно необходимой деятельности человека, включая производство товаров). С этой точки зрения говорить только о грабеже, осуществляемом с помощью государственного насилия, было бы экономически неправильным. С другой стороны, если с помощью того же государственного насилия фактическая цена данной услуги будет существенно превышать её реальную стоимость, которую экономические субъекты готовы и в состоянии заплатить, то тогда экономическое производство существенно сокращается или тормозится возможный рост его объёмов. Поскольку, во-первых, снижаются стимулы к осуществлению экономической деятельности, а во-вторых, вследствие большей заинтересованности среди бывших или потенциальных производителей участвовать в деятельности, основанной на насилии, а не в производстве товаров или услуг.
В таких условиях, действительно, можно говорить о том, что государство с помощью насилия занимается «грабежом». Иными словами, определять государственное насилие как грабёж можно только в том случае, если государство с помощью данного насилия не выполняет или неэффективно выполняет возложенные на него общественные функции, не забывая при этом брать дань (в виде налогов и сборов) с экономических субъектов.142 Основным свидетельством подобной деятельности государства является экономический застой и разруха, инфляция, ограничение свободы деятельности граждан, возможностей социально-экономического развития общества.
Милтон
Фридмен |
Показателем неэффективной или неадекватной деятельности государства и существующего законодательства является также значительный рост правонарушений как в обществе, так и в самих государственных структурах, разрастание коррупции.143 В данном случае можно во многом согласиться с М. Фридменом, заметившим, что, «когда законы препятствуют людям преследовать свои собственные цели в соответствии с их собственной системой ценностей, люди стараются найти окольные пути. Они начинают обходить законы, нарушать их или же покидают страну Когда закон вступает в противоречие с тем, что большинство считает нравственным и справедливым, люди станут нарушать закон независимо от того, был ли тот установлен во имя некого благородного идеала (как, например, равенство или же в самом неприкрытом виде служит интересам какой-то группы, позволяя ей извлекать выгоду за счёт других). В этом случае люди будут подчиняться закону не из чувства справедливости или иных моральных соображений, а лишь из страха наказания. Когда люди начинают нарушать законы, регулирующие только какую-то одну сферу их деятельности, отсутствие уважения к закону как таковому неминуемо распространяется и на все остальные правовые нормы даже те, которые все считают моральными и справедливыми как законы против насилия, воровства или злостного хулиганства».144
если бы
было возможно (преимущественно по отношению
к известным случаям) точно привести число зол,
которые вызываются полицейскими учреждениями,
и тех, которые предотвращаются ими, то первых
всегда оказалось бы больше
Гумбольдт В. О пределах государственной
деятельности
читайте сноску 145 |
в течение
всей своей истории на практике тюрьма никогда
не обеспечивала реабилитации, заключение
никогда не приводило к возвращению
людей в общество
Mathiesen Т. Prison on Trial:
A Critical Assessment
сноска 145 |
Презумпция
виновности проявляется в различных областях
и сферах взаимоотношений общества и государства.
Например, презумпция виновности налогоплательщиков
перед государством (в неуплате налогов). При
этом игнорируется то обстоятельство, что сама
система налогообложения, установленная государством,
а также крайне неудовлет-
ворительное использование государством бюджетных средств тормозят процесс экономического развития и являются факторами обострения социальной напряжённости в обществе читайте сноску 146 |
При этом функция защиты прав и свобод граждан фактически замещается формальной борьбой государства с преступностью, терроризмом и так далее, для обоснования которой государство ещё больше ущемляет права и свободы граждан.145 Это неизбежно приводит к тому, что хотя в уголовном праве провозглашается презумпция невиновности граждан, в действительности отношения граждан и государства начинают основываться на принципе, который можно охарактеризовать как презумпция виновности, ответственности и повинности граждан перед государством.146 Этот факт сам по себе является ещё одним индикатором того, что государство перестаёт отвечать потребностям развития общества, что его деятельность ведёт к дальнейшему углублению социально-экономических противоречий, торможению экономического прогресса. В конечном итоге, всё это неизбежно приводит к социальным потрясениям, революциям, смене политических элит и, возможно, к распаду территориальных границ того или иного государственного образования.
Таким образом, и для политической власти необходимо, чтобы тот порядок, который обязано поддерживать и реализовывать государство на своей территории и защищать от внешних врагов, определялся потребностями развития гражданского общества.147 Само гражданское общество формируется и определяется системой социально-экономических отношений, которая при определённом уровне технологического развития (развития производительных сил) в наибольшей степени обеспечивает условия использования всех имеющихся ресурсов, включая, прежде всего, человеческие ресурсы. Имеются в виду заложенные способности и возможности каждого отдельного человека, что является необходимым условием развития и углубления сообщества людей в целом. Именно постоянное совершенствование и развитие способностей людей позволяли и позволяют им не только выживать, обеспечивать условия своего расширенного воспроизводства, но и удовлетворять свои возрастающие материальные и духовные (интеллектуальные) потребности. Основным условием этого является процесс разделения труда между членами человеческого сообщества. Но проблема в том, что в результате монополизации государством права на насилие, предоставленного ему тем же обществом, само государство начинает позиционировать себя как источник права и символ непогрешимости. В конечном итоге это начинает препятствовать необходимому изменению правовой системы, гражданскому обществу навязывается такое законодательство, которое тормозит и затрудняет процесс раскрытия индивидуальных способностей и возможностей всё большего числа членов общества.
В этой связи приведём еще несколько цитат из работы В. Гумбольдта «О пределах государственной деятельности», написанной ещё в конце XVIII века.148 Кстати, в ней то, что мы называем «гражданским обществом», определяется как «народный союз». Основная цель государства, по мнению Гумбольдта, заключается в обеспечении безопасности членов общества.
Карл
Вильгельм фон Гумбольдт |
«
При отсутствии безопасности человек
не может ни развивать своих сил, ни пользоваться их плодами,
потому что в отсутствии безопасности нет свободы. Но именно
этого отдельный человек и не может достигнуть
Государственное устройство само по себе не есть
цель, а только средство для развития человека, и
поэтому для законодателя недостаточно дать авторитетность своим решениям,
если в то же время средства, обеспечивающие эту авторитетность,
не будут хороши или, во всяком случае, безвредны
Государственное устройство и народный союз, как бы
тесно они ни были связаны друг с другом, никогда не должны
смешиваться. Если государственное устройство ставит граждан в известное
определённое положение, будь это достигнуто с помощью власти
и насилия, привычки или закона, то помимо этого положения
существуют ещё и другие, бесконечно разнообразные и часто
изменяющиеся положения, избираемые гражданами по своей воле.
И это последнее, свободное воздействие членов нации друг на друга
есть именно то, что сохраняет все блага, стремление к которым
заставляет людей соединяться в общества. Государственное устройство
в сущности подчинено этому, как своей цели, и к нему
прибегают только как к средству, необходимому для её достижения;
а так как оно всегда связано с ограничением свободы, то на него
нельзя смотреть иначе, как на зло, хотя бы и необходимое
Разнообразие, происходящее от союза многих, есть
величайшее благо, даваемое обществом, и это разнообразие, несомненно,
теряется по мере государственного вмешательства,
подавляющая
власть государства препятствует свободному проявлению сил
Каждый, кто имел случай заняться высшей правительственной
деятельностью, знает из опыта, как невелико число мер, в сущности
зависящих от непосредственной, абсолютной необходимости, и сколько
из этих мер необходимы только относительно, посредственно, находясь
в зависимости от других, предшествовавших им мер
Лица, которые уже начали таким образом управлять государственными
делами, всё более и более отвлекаются от самой сущности
вещей и обращают внимание лишь на форму; они делают, может
быть, иногда и существенные улучшения, но такие, однако,
при которых сущность дела не принимается во внимание,
причём эти улучшения часто идут даже во вред делу; вследствие
этого возникают новые формы, новые осложнения, часто новые ограничительные
установления, отчего в свою очередь происходит, и очень
естественно, увеличение числа слуг государства
Ради вещей пренебрегают людьми, ради результатов
силами
»149
Клод-Фредерик
Бастия |
« Они действуют методично, последовательно, по хорошо задуманному плану, постепенно совершенствуемому традицией и опытом. Они изучают характер людей и их страсти. Если, например, они заметят, что народ имеет склонность к войне, то стараются ещё больше подогреть эту гибельную страсть. Посредством дипломатии они окружают народ опасностями, а потом, как и следует ожидать, требуют от него войск, арсеналов, крепостей Всё это требует больших денег. Соответственно они вводят налоги и размещают займы. Если народ отличается великодушием, правительство предлагает излечить все болезни человечества. Ему обещают возродить торговлю, привести в цветущее состояние земледелие, развить фабричную промышленность, покровительствовать литературе и искусствам, искоренять бедность и пр., и пр. Всё, что нужно, это создать дополнительно несколько новых государственных учреждений и содержать новых чиновников Между тем положение дел становится всё хуже, и, наконец, народ начинает обращать внимание не на средства к исправлению зла (он не так скоро доходит до этого), но только на существование зла. Править так приятно, что всякий стремится приобрести власть. Соответственно никогда не бывает недостатка в демагогах, которые постоянно говорят народу: мы видим твои страдания и сожалеем о тебе. Если бы мы управляли тобой, то дела пошли бы иначе »150
Мы привели все эти цитаты, во-первых, для того, чтобы показать, что заключённые в них мысли не потеряли своей актуальности и сегодня. Сущность государства как такового остаётся неизменной. Она не меняется в результате изменения системы экономических отношений в обществе. Изменения происходят лишь в законодательстве, в формах и масштабах государственного вмешательства в общественную жизнь, а также в конкретных социальных слоях общества, которые наделяются или добиваются властных полномочий.
Во-вторых, чтобы ещё раз подчеркнуть следующее. Если подходить с научных позиций, то необходимо отметить, что государство возникает вследствие наличия общих интересов у различных индивидуумов, обладающих разными физическими и интеллектуальными возможностями, образовательным потенциалом и так далее. Сама конструкция государства, действительно, основывается на том, что общество неоднородно, что, однако, не позволяет сводить данную неоднородность к классовым различиям и противоречиям.151
Эта неоднородность, неравенство стимулируют развитие направлений, которые подводят к образованию структуры, за которой признаётся право насильственного принуждения отдельных членов общества в интересах обеспечения условий реализации общих интересов. С этой точки зрения, возникновение государства оказывается основанным на насилии.
Однако это насилие следует понимать не только как принуждение в целях наживы или грабежа, но и как возможность в условиях неравенства (неравенства, которое никто никогда не сможет устранить) различных членов общества, каждый из которых преследует собственные цели, добиться выполнения общих правил и норм, способных (при данном уровне развития науки и техники, физических и интеллектуальных способностей человека) обеспечить условия нормального поступательного экономического развития.
--- часть третья ---
Вместе с тем, деятельность государства как организованного и легитимного насилия в одном случае может являться экономически оправданной и необходимой, а следовательно, общественно полезной (как и любая другая человеческая деятельность): государство предоставляет обществу услуги, необходимые для экономического развития, которые имеют вполне конкретную стоимость. В другом экономически вредной, а навязываемые государством услуги могут и не иметь никакой потребительной стоимости, следовательно, и стоимости. Следовательно, в этом случае налогообложение граждан необходимо рассматривать как форму грабежа членов общества со стороны государства