Старые проблемы «сильного» государства в новом формате

	0
	1
	2
	3
	4
	5
	6
	7
	8
	9
	10
	11
	12
	13

Между тем, ещё И. Кант оспорил такую форму оправдания государственного насилия, как право суверенного государства начать войну — jus ad bellum, — и не верил в то, что равновесие держав, мешающих друг другу, может обеспечить мир. Он выдвинул идею преобразования международного права как права государств в космополитическое право как право индивидов. Однако точке зрения Канта противостояли и противостоят идеи многих политологов и философов, не говоря уже о представителях самой политической власти.

Карл Шмитт

Ещё в 1927 году известный немецкий политолог К. Шмитт писал, что «специфически политическое различение, к которому можно свести политические действия и мотивы, — это различение друга и врага».²⁴⁴ Если исчезает это различие, то исчезает политика как таковая. По его мнению, если народ политически беззащитен, то над ним политически господствует другой народ. «Если часть народа объявляет, что у неё врагов больше нет, то тем самым, в силу положения дел, она ставит себя на сторону врагов и помогает им, но различение друга и врага тем самым отнюдь не устранено. Если граждане некоего государства заявляют, что у них лично врагов нет, то это не имеет отношения к вопросу, ибо у частного человека нет политических врагов… было бы заблуждением верить, что один отдельный народ мог бы, объявив дружбу всему миру или же посредством того, что он добровольно разоружится, устранить различение друга и врага».²⁴⁵

Действительно, никем пока на практике не опровергнута формула «Si vis pacem, para bellum» («хочешь мира, готовься к войне»).²⁴⁶ Но не менее верна и другая идеологема: «Si vis pacem, para concordiam (para iustitiam)» — «если хочешь мира, готовь согласие (устанавливай справедливость)». Если же придерживаться точки зрения К. Шмитта, получается, что интересы государства как политической власти и осуществляемого им насилия внутри страны и за её пределами приравниваются к национальным интересам и интересам развития данного общества. Подобная позиция преподносится в качестве патриотической и единственно верной представителями самого государства. Однако на самом деле она очень часто далека от действительности. Отметим в этой связи факт успешного социально-экономического развития ФРГ после поражения Германии во Второй мировой войне. При этом уровень жизни населения в этом «побеждённом» государстве существенно превысил уровень жизни в бывшем СССР, являвшемся государством-победителем, но сохранившем экономически неэффективную систему управления и государственного насилия внутри страны. Отметим и лозунги большевиков, призывавшие к поражению своего отечества в Первой мировой войне, что обосновывалось ими как условие проведения необходимых изменений в общественном порядке, который действительно препятствовал экономическому прогрессу России. Другое дело, что как теоретические концепции, так и практическая деятельность самих большевиков (на самом деле представлявших меньшинство в российской социал-демократической партии) по установлению нового порядка ещё меньше отвечали потребностям развития России,²⁴⁷ и этих лозунгов они придерживались только до тех пор, пока сами не узурпировали государственную власть в стране.

Владимир Ильич Ленин

… «По­ли­ти­чес­кая эко­но­мия до­ка­зы­ва­ет, что да­же на­ро­ду-по­бе­ди­те­лю вой­на не предо­став­ля­ет зна­чи­тель­ных вы­год. Дос­та­точ­но толь­ко то­го, что­бы боль­шинст­во яс­но убе­ди­лось в этой ис­ти­не» … Фредерик Бастия читайте сноску  248

Клод-Фредерик Бастия

… По мне­нию, П. Сло­тер­дай­ка фа­шизм в ци­ни­чес­кой ма­не­ре пря­мо от­ка­зал­ся «от ста­ра­ний как-то ле­ги­ти­ми­ро­вать се­бя, отк­ры­то про­воз­гла­шая жес­то­кость и „свя­щен­ный эго­изм“ как по­ли­ти­чес­кую необ­хо­ди­мость и как ис­то­ри­ко-био­ло­ги­чес­кий за­кон». … подробнее — читайте сноску  250

Питер Слотердайк

… «Ве­ли­кая мощь ма­киа­вел­лиз­ма про­ис­те­ка­ет от бес­чис­лен­ных по­бед, одер­жи­вае­мых на поп­ри­ще по­ли­ти­ки по­роч­ны­ми средст­ва­ми, и от пред­став­ле­ния о том, что ес­ли го­су­дарь или на­ция ува­жа­ют спра­вед­ли­вость, то они об­ре­че­ны на по­ра­бо­ще­ние дру­ги­ми пра­ви­те­лями или на­ция­ми, ве­ря­щи­ми толь­ко во власть, на­си­лие, ве­ро­ломст­во и без­за­кон­ную алч­ность». … Жак Маритен подробнее — читайте сноску  251

Жак Маритен

Продолжая эту тему, нельзя, правда, не сказать о существенных отличиях в характере и целях двух последних мировых войн. Первая мировая война велась во многом за передел колоний и в определённой степени может быть обоснована необходимостью демонополизации соответствующих рынков сырья и сбыта, что отвечало бы интересам развития мировой экономики. Хотя, конечно, политика той же Германии была направлена не на демонополизацию, а на замену «чужой» монополии «своей», а следовательно, с точки зрения законов социально-экономического развития государственная политика, связанная с перераспределением колоний с помощью военной силы, не может быть названа обоснованной и отвечавшей национальным интересам в долгосрочной перспективе.²⁴⁸ Вместе с тем, цели воюющих государств всё-таки не были направлены непосредственно на порабощение народов противоборствующих сторон. Можно отчасти согласиться с В. И. Лениным, который утверждал, что целью немцев (даже если они возьмут Париж и Петербург) «и — это ещё важнее: осуществляемой политикой при победе немцев — будет тогда отнятие колоний, господство в Турции, отнятие чуженациональных областей, например Польши и т.п., но вовсе не установление чуженационального гнёта над французами и русскими».²⁴⁹ Вторая мировая война в этом отношении существенно отличается. Немецкие национал-социалисты стремились поработить население завоёванных стран, установив для них особый экономический и политический порядок, который отвечал их извращённому пониманию социально-экономического прогресса Третьего рейха. Третий рейх, оставивший столь заметный след в истории XX века, как это ни парадоксально, просуществовал всего лишь 12 лет, с 1933 по 1945 годы, в стране, давшей миру Лютера, Гёте, классическую философию, Ницше, Планка, Эйнштейна. В этот незначительный даже для одного поколения срок Германия претерпела чудовищную метаморфозу, в которой гипотетическая «бестия», зачатая в недрах философий Фихте и Ницше, в музыке Вагнера, шагнула на поля Европы, неся смерть и разрушения.

Объяснять феномен нацизма пытались по-разному: от до боли знакомых общественно-исторических причин, порождённых общим кризисом капитализма, до «пляски святого Витта» в масштабе целого народа. При такой государственной политике «зверя из бездны» даже в случае военной победы над СССР германский политический режим и новая немецкая империя были обречены в конечном итоге на поражение.²⁵⁰ Косвенным подтверждением такого вывода является, в частности, распад Варшавского договора и СССР, установившего на «освобожденной от немецкого фашизма» территории восточноевропейских стран свой экономически необоснованный порядок и политический режим.²⁵¹

Когда население проигравшего государства не получает от победившей стороны никакого «отступного» (например, в виде более прогрессивного законодательства, расширяющего возможности использования экономического потенциала страны, сохранения религиозных прав и национальных обычаев и т.п.), то неизбежным результатом для победившего государства становится массовая подпольная террористическая и другая деятельность антигосударственной направленности. В конечном итоге, всё это будет подрывать основы государственного правопорядка и страны-победителя.

С этих позиций следует оценивать поведение, например, местного населения, проживавшего на территории Западной Украины в период Великой Отечественной войны, когда тех же немцев оно встречало хлебом-солью. Не потому, что оно было пронемецки настроено, а потому, что западным украинцам было всё равно, кто стоит у власти: лишь бы они могли пахать и сеять, да себя прокормить. До этого приход советских войск и установление «советской власти» с обещанием установить порядок и лучшую жизнь закончился тем, что половину населения вывезли в Сибирь или расстреляли.²⁵² Однако аналогичные действия со стороны нацистов резко изменили общественное мнение и по отношению к новой власти.²⁵³ Поэтому обвинять в сотрудничестве с Германией и коллаборационизме местное население, по крайней мере, не совсем этично. С точки зрения позиции государственной власти, суть которой может быть выражена принципом кто не со мной, тот против меня, позицию западных украинцев можно трактовать как коллаборационизм, требующий соответствующего наказания. Но с точки зрения объективных законов социально-экономического развития и потребностей человека это вряд ли будет уместно. Если в этом ключе рассматривать кантовскую идею преобразования международного права в космополитическое право индивидов, то, по крайней мере, для развития самосознания гражданского общества, она, безусловно, заслуживает большего внимания по сравнению со многими идеями современных философов, политиков и социологов, направленных на утверждение авторитета государственной власти.

Юрген Хабермас

… Не сле­д­ует за­бы­вать о том, что воз­ве­де­ние хрис­ти­анст­ва в ранг го­су­дарст­вен­ной ре­ли­гии ис­поль­зо­ва­лось в це­лях ле­ги­ти­ма­ции за­вер­шив­ше­го­ся к то­му вре­ме­ни про­цес­са ут­верж­де­ния аб­со­лют­ной влас­ти им­пе­ра­то­ра. Ука­зан­ное воз­ве­де­ние соп­ро­вож­да­лось ис­ка­же­ния­ми и идео­ло­ги­за­ци­ей уче­ния Хрис­та, расп­рост­ра­не­ни­ем ли­це­мер­но­го тол­ко­ва­ния и тол­ко­ва­те­лей это­го уче­ния, ко­то­рые, как от­ме­чал Л. Н. Толс­той, хо­те­ли жить по за­ко­ну Мои­сея, а уве­ря­ли се­бя и дру­гих, что ве­рят за­ко­ну Христа, ут­верж­дая, что оба они бо­жест­вен­но ис­тин­ны. Пра­во­су­дие в сво­ей наи­бо­лее уме­рен­ной и уза­ко­нен­ной фор­ме есть спо­соб воз­да­вать злом за зло. … … «Че­ло­век при­зы­ва­ет­ся од­нов­ре­мен­но и к братс­кой люб­ви, от­ве­чаю­щей доб­ром на зло, и к под­держ­ке пра­вя­щей влас­ти, на­ка­зы­ваю­щей сквер­ных лю­дей». … Поль Рикёр подробнее — читайте сноску  254

Поль Рикёр

Отметим, например, позицию Ю. Хабермаса, который, критически анализируя идеи Канта, полагает, что философ якобы не принял во внимание зависимость международного права от вне-правового фона христианской культуры, способной, по крайней мере, удерживать насилие в рамках ограниченных войн.²⁵⁴ По его мнению, несмотря на различие внешних параметров государств (территория, население, реальная мощь), взаимное признание авторитета устанавливает симметрию между ними в отношении права.²⁵⁵ При этом он критикует взгляды тех, кто убеждён, что существовавший антагонизм между нациями, занятыми самоутверждением, которые отстаивают друг против друга свои коллективные идентичности, сохранится навечно. Ю. Хабермас полагает, что «такого рода политический экзистенциализм всё ещё опирается на модель неустойчивого равновесия сил между независимыми коллективными агентами, свободными от каких-либо нормативных соображений и преследующими свои, ими самими определяемые интересы». С его точки зрения, эта модель «более уже не адекватна. Международные конфликты уже не принимают вид войн классического типа между государствами. Их заменили три новые угрозы международному миру: государства-преступники, несостоятельные государства и международный терроризм. Коль скоро государства уже не являются монополистами и распорядителями войн, страх перед морализаторскими последствиями ошибочно направленных попыток поставить войны вне закона становится беспредметным».²⁵⁶

Однако тот же Ю. Хабермас отмечает, что в настоящее время происходят принципиальные сдвиги в системе международного права, связанные с отказом США признать Римский статут, легитимировавший Международный уголовный суд в Гааге, с несанкционированной ООН интервенцией США в Ирак, с попыткой американского государства маргинализовать Организацию Объединённых Наций. «Допустим для удобства обсуждения, — пишет он, — что проводимая односторонне линия на Pax Americana всё ещё диктуется первоначальными целями обеспечения международного мира и прав человека во всём мире. Но даже и такой наилучший сценарий благожелательного гегемона, по чисто когнитивным причинам, сталкивается с непреодолимыми препятствиями при попытке определить, какие способы действия и какого рода инициативы согласуются с общими интересами международного сообщества. Самое осмотрительное государство, принимающее решения о гуманитарных вмешательствах, о ситуациях самозащиты, о международных трибуналах и т.д., никогда не может быть уверено, действительно ли ему удалось вычленить свои национальные интересы из интересов общих и обобщаемых. Это не вопрос доброй воли или злых намерений, а проблема эпистемологии принятия практических решений. Любое предвосхищение одной из сторон того, что должно быть приемлемым для всех сторон, можно проверить, только подвергнув это по предположению беспристрастное суждение всеобъемлющему процессу обсуждения, по правилам которого все его участники должны в равной мере принимать во внимание и точки зрения остальных участников».²⁵⁷ Одновременно он считает, что «чем скорее государства научатся пропускать свои национальные интересы через различные каналы транснационального и супранационального управления, тем в большей степени будут они заменять традиционные формы дипломатического давления и угрозы войной тем, что можно назвать „мягкой силой“, размывая тем самым границы между внутренней и внешней политикой».²⁵⁸

…  «Гло­баль­ная ка­таст­ро­фа подк­ра­ды­ва­ет­ся не­за­мет­но и мо­жет раз­ра­зить­ся столь стре­ми­тель­но, что лю­ди ока­жу­тся бес­силь­ны. Чтобы её пре­дот­вра­тить, че­ло­ве­ку от­ве­де­но не бо­лее 100 лет. На­деж­ды на тех­ни­ку со­вер­шен­но нап­рас­ны, нас уже не спа­сут но­вые тех­но­ло­гии. Го­во­ря вы­со­ким сло­гом, че­ло­ве­ку не­об­хо­ди­мы но­вы­е за­по­ве­ди, по­доб­ные тем, что Бог про­дик­то­вал Мои­сею. Но­вое ми­ро­воз­зре­ние про­ти­во­ре­чит пре­ды­ду­щей ис­то­рии». … Никита Моисеев далее — читайте сноску  259

Никита Николаевич Моисеев

Эти слова, по сути, отражают надежду автора на исключительно положительное влияние процесса глобализации, что на самом деле является большим упрощением при оценке перспектив ограничения насилия как в межгосударственных отношениях, так и во внутренней политике отдельных государств. Действительно, процессы глобализации и интеграции национальных экономик создают условия для большей взаимозависимости государств, учёта взаимных интересов сторон и выработки общей политики, размыванию границы между внутренней и внешней политикой, что на самом деле следует оценивать как положительную тенденцию. Отметим также, что современный научный дискурс связывает процессы глобализации с возрастанием антропогенной нагрузки на природную среду, выходом человечества на предельные режимы хозяйственной деятельности, результаты которой уже не в состоянии возместить биосфера Земли, что требует осуществления совместных усилий и совместных проектов различных государств.²⁵⁹

Зигмунд Бауман

Но, как справедливо заметил британский социолог 3. Бауман, «глобализация разобщает не меньше, чем объединяет, она разобщает, объединяя, — расколы происходят по тем же самым причинам, что и усиление единообразия мира».²⁶⁰ Проблемы глобализации фактически являются составной частью общих проблем, связанных с обеспечением эффективного функционирования рынка, которые были рассмотрены нами ранее.

Глобализация основывается на объективных законах, определяющих процессы дальнейшего разделения труда в международном масштабе, и, в идеале, предполагает более эффективное использование всех имеющихся ресурсов, а также формирование общих интересов человечества. Процесс глобализации невозможно рассматривать без учёта социальных и технологических возможностей, необходимости и потребности повышения, общей рентабельности использования ресурсов, накопленного интеллектуального потенциала, скорости передачи информации и так далее. Глобализация включает информационно-экономическое объединение стран, предполагает финансово-промышленную регуляцию на международном уровне, «интернационализацию» денег, формирование нового мирового порядка и наднационального законодательства и т.д. Однако эти процессы никогда не происходили и не могут происходить, так сказать, в оптимальном режиме.²⁶¹ Всегда существовали и, вероятно, будут существовать достаточно большие отклонения от реализации на практике вышеизложенных целей, со значительными злоупотреблениями со стороны одних участников, попытками перетянуть одеяло на себя, которые вызывают крайне негативную (как правило, чрезмерную) реакцию у других.

… «Мы ок­ру­же­ны го­лод­ны­ми со­се­дя­ми. И ре­ше­ние яс­но: ста­рая из­го­родь, пост­ро­ен­ная Ста­ли­ным и ему по­доб­ны­ми, долж­на быть выст­рое­на за­но­во и про­дол­жить­ся даль­ше на юг. Аф­ри­ка то­же го­лод­на. И Азия то­же. Ев­ро­па при­об­ре­та­ет очер­та­ния: Ев­ро­па, за­пад­ный бас­ти­он» … Нильс Кристи подробнее — читайте сноску  262

Нильс Кристи

В результате получается, что эти процессы весьма далеки от того, чтобы ассоциироваться с планами братского единения народов, мирового гражданства и тому подобное.²⁶² Любое развитие предполагает наличие рынка и конкуренции. И любая конкуренция может привести к образованию монополии, которая не согласуется с интересами дальнейшего поступательного развития, тормозит необходимую структурную перестройку экономики и социальных отношений в обществе. Всё это часто приводит к конфликтным ситуациям с достаточно болезненными последствиями для различных социальных слоев общества в разных странах, что прибавляет значительное число сторонников антиглобалистам, преследующим свои корыстные интересы, которые мало общего имеют с целями и обеспечением экономического прогресса.

…  «Го­су­дарст­вен­ный дея­тель вы­нуж­ден дейст­во­вать ис­хо­дя из оце­нок, ко­то­рые не мо­жет до­ка­зать в тот мо­мент, ког­да их вы­но­сит; ис­то­рия бу­дет су­дить о нём на ос­но­ва­нии то­го, нас­коль­ко муд­ро ему уда­лось осу­щест­вить не­об­хо­ди­мые из­ме­не­ния». … Генри Киссенджер подробнее — читайте сноску  264

Генри Киссенджер

Одна из главных задач в рамках современного процесса глобализации и вместе с тем основная трудность заключается в том, чтобы не допустить образования политической, экономической и военной монополии, отдельных государств, которая, по сути, приводит к эксплуатации одних стран другими. В долгосрочном плане она оказывается невыгодной ни одному государству, поскольку противоречит объективным потребностям развития, как страны монополиста, так и всех стран мирового сообщества. Однако, к сожалению, текущая политика любого монополиста, каким является и государственная власть, как правило, строится на основе двух известных принципов: «в долгосрочном плане мы все умрем» и «после нас — хоть потоп», что не позволяет рассчитывать на «самовоздержание» политических амбиций отдельных государств и монополистических устремлений тесно связанных с ними транснациональных компаний,²⁶³ а следовательно, на принятие политическими деятелями различных стран выверенных оптимальных решений.²⁶⁴ Поэтому вопрос об обеспечении так называемого уровня оборонной достаточности (как одного из сдерживающих факторов насилия и противодействия монополистическим устремлениям), несомненно, должен входить в перечень необходимых функций отдельных государств.²⁶⁵ В идеале, этот уровень должен гарантировать защиту интересов развития национальных экономик с учётом необходимости вышеуказанного движения в сторону дальнейшей глобализации (а не восстановления, например, «железного занавеса» или превращения страны в «осаждённую крепость»). Имеется в виду не установление и поддержание закостеневшей структуры межгосударственных экономических и политических отношений, а обеспечение нормальных, взаимовыгодных условий эволюционного развития экономических связей между странами по пути всё более полного их вовлечения в процессы международного разделения труда.

Но международное разделение труда не следует смешивать с «добровольно-принудительным» закреплением за экономикой отдельных стран определённых функций (например, функции сырьевого придатка). Такое закрепление можно рассматривать как форму современного рабства (ограничения свободы деятельности) на международном уровне, при которой в качестве надсмотрщика могут выступать государственные структуры попавших в подобное рабство стран. Требуется углубление именно равноправного экономического, информационного и культурного сотрудничества, свободного переплетения рынков товаров, капиталов и рабочей силы, что, однако, легче провозгласить, чем осуществить на практике (по причине всё тех же монополистических устремлений и политических амбиций государств).

Между тем процессы глобальной информатизации в современном мире, создание и расширение роли Интернета в жизни общества порождают очередной всплеск дискуссий об отмирании национальных государств. Например, говорят, что сегодня мы благодаря Интернету обладаем доступом к значительным объёмам информации, что не позволяет отдельным государствам использовать свои возможности по идеологической обработке масс, сокрытию или манипулированию различными данными, снижает результативность попыток государственной власти монополизировать средства массовой информации в целях сохранения и укрепления своего права на насилие. Действительно, политическая стратегия замалчивания знаний, сокрытие или распространение ложной информации являются одной из форм государственного насилия.

Адин Штейнзальц

Амос Функенштейн

А. Штейнзальц и А. Функенштейн в своей книге «The sociology of ignorance» вполне справедливо замечают, что «многие государственные системы базируются на глубокой тайне, на попытке сохранить полнейшее невежество, … под запретом находятся не одни лишь так называемые тайные сведения, но и правдивая информация о том, что происходит внутри страны».²⁶⁶ Отсутствие достоверного знания о многих процессах, протекающих в государственной системе, составляет важнейшую проблему для демократического развития, ограничения различных злоупотреблений властью и государственного насилия. С этой точки зрения, появление и развитие глобальной информационной сети, конечно, играет важную роль. Она также может способствовать осознанию населением различных стран взаимозависимости мирового сообщества и тому, чтобы деятельность национальных государств всё больше вписывалась в контекст международного сотрудничества.

Однако, говоря о положительном влиянии сети Интернет, следует учитывать, во-первых, факт существования неравномерного доступа к сети (к информации и знаниям) между населением промышленно развитых и экономически отсталых стран, ситуация в которых характеризуется теперь ещё и понятием «информационная бедность» (введено ООН в 1997 году). Это способствует обострению проблемы социального и экономического неравенства в международном масштабе, что является благоприятной почвой для распространения как антиглобалистских настроений (роста влияния и активности современных «луддитов»),²⁶⁷ так и международного терроризма. Во-вторых, Интернет позволяет получать такой объём разнородной информации, благодаря которому пользователи могут в ней «утонуть» и подвергнуться информационной болезни; у них часто сокращается время для анализа, не хватает сил и желания проанализировать полученные данные. Ведь осмысление и обобщение информации — это процесс медленный, который не успевает за повышающейся пропускной способностью каналов связи, быстродействием компьютеров и появлением новых возможностей «технологического бытия». При этом получаемая информация подвергается глобальной нивелировке и теряет глубину. Для многих пользователей сети Интернет хватает времени на массу поверхностных действий и реакций и катастрофически не хватает на то, чтобы продумать и структурировать имеющуюся информацию. Глубокий анализ существующих проблем оказывается ненужным или невостребованным, и поэтому его становится всё меньше. Дело не в том, что люди перестают думать над серьёзными вопросами, а потому что для многих из них подобная информация оказывается тяжёлой для восприятия, её распространение натыкается на элементарное нежелание терять время на её понимание в условиях повседневного цейтнота в их жизни.

В такой ситуации для государственной власти появляются новые возможности для манипулирования общественным мнением. В частности, расширяется использование таких PR-технологий, когда на электорат разнонаправленно «сливают» ту или иную информацию, в которой люди теряются и оказываются не в состоянии сделать свой выбор на основе собственных, а не навязанных кем-то идей. При этом современные политтехнологи, к которым относятся и «придворные» философы, социологи, да и сами власть предержащие, обладающие монополией на использование информационного ресурса государства, так же, как опытные интриганы и мошенники, стремятся избегать прямого грубого давления на свои «жертвы», предпочитая косвенное воздействие на ход их мыслей. Дело в том, что давно известно, что человек гораздо больше склонен доверять тем мыслям, которые, как ему кажется, возникли в его собственной голове, нежели идеям, высказанным другими людьми. Поэтому политтехнологи подбрасывают, в том числе через Интернет, отчасти достоверную информацию, но вполне определённой направленности. Искусство интриги состоит как раз в том, что при грамотной подаче соответствующих фактов человек должен сделать те однозначные выводы, на которые рассчитывает опытный манипулятор. Здесь уместно будет вспомнить слова виконта Шатобриана, являвшегося роялистом и идеологом французской Реставрации: «Когда люди не верят ни во что, они готовы поверить во всё». Не случайно сегодня для целых пластов населения различных стран глобализация финансовых рынков ассоциируется с чем-то вроде игры в рулетку или в карты, для которой блеф и обман являются неотъемлемыми чертами.

И когда, например, рушатся финансовые пирамиды, они обвиняют в своих бедах те или иные компании и банки, конкретных недобросовестных предпринимателей, взывая к помощи государства. Они не осознают, что именно в результате деятельности или продуманного бездействия властей²⁶⁸ эта игра часто и оказывается возможной, что сама власть на самом деле является одним из самых нечестных игроков.²⁶⁹

В этих условиях наивно рассчитывать на то, что проблемы, связанные, с одной стороны, с сохранением, а с другой — с неизбежным распадом национальных государств (в рамках процесса глобализации и международного разделения труда), межнациональные, межэтнические и межгосударственные противоречия (сдобренные ещё и конфликтами на религиозной почве) в обозримое время куда-то исчезнут. Более того, на отдельных этапах эти противоречия теми или иными политическими силами, скорее всего, будут использоваться в интересах восстановления наиболее грубых и жестоких форм насилия, в том числе и на межгосударственном уровне.²⁷⁰