Владимир Мартыненко
от политических
спекуляций
и идеологического
тумана
к социальному
знанию
и осознанному
выбору
Послушайте, ребята,
Что вам расскажет дед.
Земля наша богата,
Порядка в ней лишь нет.
А эту правду, детки,
За тысячу уж лет
Смекнули наши предки:
Порядка-де, вишь, нет.
•••
Прямые были страсти —
Порядка-ж ни на грош.
Известно, что без власти
Далёко не уйдешь.
А. К. Толстой: «История
государства Российского…»
первое «пришествие»
гражданского общества
ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО КАК ОБРАЗ «ЛЕВИАФАНА»
История первого появления и активного использования в политической и философской лексике термина «гражданское общество» началась задолго до наших дней.
П
О МЕНЬШЕЙ МЕРЕ,
можно отсчитывать ее существование от возникновения и распространения в XVII веке теории государства как общественного договора, в соответствии с которой понятия «гражданское общество» и «гражданская власть» употреблялись в качестве синонимов «государства» и «политического общества».
Б
ОЛЕЕ ТОГО,
базовые положения как самой теории общественного договора, так и определения «гражданское общество» («гражданская община») можно обнаружить уже в произведениях Платона и Аристотеля при рассмотрении ими вопросов организации государственного устройства.
С
ЛЕДУЕТ УЧИТЫВАТЬ,
что родоначальник теории государства как общественного договора Т. Гоббс, изучавший схоластическую философию и по этой причине достаточно скептически относившийся к авторитету Аристотеля, тем не менее в понятие «общественный договор» вкладывал примерно то же значение, что и Аристотель в определение государства как политического общения.
Благодаря Гоббсу, активное употребление в политической философии получил еще один термин — «политическое тело», который, как и понятие «гражданское общество», использовался им для обозначения государства.
C
ТОРОННИКИ ДОГОВОРНОЙ ТЕОРИИ
происхождения государства и гражданского общества в дальнейшем уточняли данные Гоббсом определения государственного устройства, функции и цели государства, механизм реализации общественного договора, а также условия, которые могли быть признаны правомерными для противодействия решениям и политике власти. Но сам подход к фактическому отождествлению понятий «гражданское общество», «политическое общество», «политическое тело» и «государство» ими не оспаривался.
Отметим, что при обосновании теории государства как общественного договора, в качестве базовой предпосылки было заявлено, что практически все люди (за небольшим исключением) обладают равными физическими и интеллектуальными способностями, а, следовательно, и равными от природы «естественными» правами.
Действие указанного естественного закона (который Гоббс определил в качестве первого и основного) и привело людей к договору о создании государства, которому всеми участниками появившегося в результате этого гражданского общества были переданы их естественные права (за исключением права защищать свою жизнь всеми возможными средствами29). Появление у государства монопольного права на насилие должно было ограничить и исключить разрушительные последствия войны всех против всех, а само государство должно было обеспечить защиту переданных ему естественных прав каждого.
О неправомерности и порочности подобного взгляда и отношения к появлению государства (хотя во многих своих проявлениях он сохраняется до сих пор) мы подробнее поговорим чуть позже. Пока лишь отметим, что говорить о «передаче» прав государству или кому-либо, как это преподносит Гоббс, некорректно. Речь должна идти не о передаче, а о признании за кем-либо прав, что одновременно предполагает принятие на себя соответствующей ответственности.
Р
УССКИЙ ФИЛОСОФ Б. Н. ЧИЧЕРИН (1828-1904),
критикуя договорную теорию государства, вполне справедливо заметил, что права у людей возникают не априори, а только в результате их взаимодействия, «права возникают только в обществе», понимаемом в широком смысле как «всякое постоянное и даже временное человеческое соединение, в какой бы форме оно не происходило». В этом смысле, по мнению Чичерина, государство можно определить как общество, и «в этом смысле можно говорить о человеческом обществе как о явлении, обнимающем все человечество»30.
Правда, Чичерин не увидел и не уточнил, благодаря какого рода взаимодействиям и взаимоотношениям людей у них возникают естественные права и обязанности.
С нашей точки зрения, права и обязанности возникают при появлении между людьми той или иной формы кредитных отношений — когда одна из сторон передает другой стороне услуг, товаров и т.д. больше, чем получает взамен. Вернее, получает взамен предоставленного лишь признание другой стороной своих естественных обязательств перед первой, а соответственно, и естественных прав первой стороны (включая право требовать предоставления услуг от второй стороны в будущем).
Можно, наверное, сказать, что естественные права и обязанности возникают в результате не статики, а динамики обмена между людьми и их взаимодействия в рамках постоянного процесса воспроизводства и реализации кредитных отношений, обеспечивающих условия для взаимного существования и развития человеческих личностей31.
Можно также утверждать, что без наличия кредитных отношений ни существования, ни тем более развития людей и человеческого общества вообще не могло и не может происходить. Одной из первых форм признания значения и роли кредиторов, а также формой фиксации остальными членами общества своих обязательств перед ними явилось и естественное признание их лидерства (появление вождей и старейшин). Кроме того, одним из главных и древнейших инструментов фиксации и реализации прав кредиторов оказались деньги, которые, кстати, в теории Гоббса и у других сторонников договорной теории государства к моменту его появления уже были в наличии.
Иными словами, получалось, что, находясь в состоянии войны всех против всех, люди сумели между собой договориться и признавать права друг друга в виде используемых форм денег. Оказывалось, что это для них было более важно, чем образование государства.
П
РАВДА, ДЖ. ЛОКК,
осознавая наличие подобного противоречия в договорной теории государства, решил несколько поправить Гоббса в вопросе о характере естественного состояния человечества до образования государства, отделив понятие «естественное состояние» от «состояния войны всех против всех».
Отделив естественное состояние свободы от состояния войны, Локк заявляет, что главной целью объединения людей в гражданское общество и передачи ими себя под власть правительства является не сохранение жизни, а сохранение своей собственности. При этом само обоснование договорной теории государства приобретает несколько иное звучание. Основное доказательство заключается в предположении, что для свободного человека пользование естественным правом хотя и имеет свои положительные стороны, но «весьма ненадежно», поскольку ему постоянно угрожает посягательство других.
Именно боязнь за свою собственность побуждает людей, как объясняет Локк, «с готовностью отказаться от такого состояния, которое хотя и является свободным, но полно страхов и непрерывных опасений; и не без причины он разыскивает и готов присоединиться к обществу тех, кто уже объединился или собирается объединиться ради взаимного сохранения своих жизней, свобод и владений, что я называю общим именем „собственность“»33.
Иными словами, получается, что свободные люди договариваются не об образовании государства, а о вступлении в некое уже образованное кем-то гражданское общество. Причем последнее первоначально объединяет не большинство, а меньшинство населения, которое, однако, для обеспечения условий существования политического (гражданского) организма принимает законодательное положение о подчинении меньшинства большинству. При этом Локк начинает повторять многое из того, что содержится в книге Аристотеля «Политика». В результате, теоретические постулаты договорной теории государства в трактовке Дж. Локка оказались еще более противоречивыми и запутанными, чем у Т. Гоббса.
Вместе с тем следует учитывать, что родоначальники теории государства как общественного договора в большей степени были заинтересованы не в поиске действительных причин и условий исторического формирования государства и гражданского общества, а в идеологическом обеспечении политических интересов влиятельных кругов Великобритании. Основная политическая направленность данной теории состояла в обосновании независимости государственной власти от церкви и необходимости ограничения влияния римских пап34.
Ч
ТО КАСАЕТСЯ Ж.-Ж. РУССО,
то важно учитывать, что в силу своего воспитания, некоторых черт характера и особенностей социального положения он был склонен к своего рода театральным эффектам. Обладая критическим складом ума, он быстро замечал и выявлял различного толка несуразности, противоречия и недостатки как в социальной жизни, так и в теоретических конструкциях признанных авторитетов, приводя достаточно веские доводы их ошибочности.
Однако он далеко не всегда замечал и мог устранить базовые недостатки данных конструкций. Поэтому Руссо в своих произведениях часто занимался тем, что фактически пытался вновь обосновать правомерность критикуемых им социальных порядков и теоретических конструкций, подыскивая, правда, для этого иные доказательства. Причем приводимые им доказательства в ряде случаев способны привести к еще большим несуразностям и противоречиям, чем положения критикуемых им концепций.
Так, критикуя ряд положений договорной теории государства, высказанных Гоббсом, Руссо вполне справедливо отмечал, что «отказаться от своей свободы — это значит отречься от своего человеческого достоинства, от прав человеческой природы, даже от ее обязанностей. Невозможно никакое возмещение для того, кто от всего отказывается. Подобный отказ несовместим с природою человека: лишить человека свободы воли — это значит лишить его действия какой бы то ни было нравственности»36.
Но одновременно Руссо определяет суть общественного договора о создании государства как «полное отчуждение каждого из членов ассоциации со всеми его правами в пользу всей общины». Он объясняет, что «если каждый отдает себя всецело, то создаются условия, равные для всех, а раз условия равны для всех, то никто не заинтересован в том, чтобы делать их обременительными для других. Далее, поскольку отчуждение совершается без каких-либо изъятий, то единение столь полно, сколь только возможно, и ни одному из членов ассоциации нечего больше требовать»37.
Кроме того, Руссо приводит свое «доказательство» возможности появления из суммы частных интересов общей воли к созданию государства. Это доказательство основывалось на «отбрасывании» из числа частных интересов индивидов «взаимно уничтожающихся крайностей», благодаря чему «оставшиеся расхождения» могут быть просто суммированы. Но чтобы появившееся в результате этого общественное соглашение не стало пустой формальностью, им было выдвинуто следующее обязательное условие: «Если кто-либо откажется подчиниться общей воле, то он будет к этому принужден». По мнению Руссо, данный тезис «означает не что иное, как то, что его силою принудят быть свободным»38.
Платон. Государство. Книга II. Рассуждение Главкона. Правда, эта позиция была подвергнута корректировке. От лица Сократа Платон заявляет следующее: «Государство возникает, как я полагаю, когда каждый из нас не может удовлетворить сам себя, но во многом еще нуждается. Таким образом, каждый человек привлекает то одного, то другого для удовлетворения той или иной потребности. Испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение и получает у нас название государства…».
Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. Часть II. Глава XVII.
С нашей точки зрения, этимология слова «Левифан» и история появления этого термина нуждаются в уточнении. Ставшая традиционной точка зрения исходит из того, что в переводе с древнееврейского это слово означает «скрученный, свитый», и в Ветхом Завете упоминается чудовищный морской змей (иногда отождествляемый с Сатаной, без аргументированной мотивации), хотя в современном иврите под этим словом понимается лишь морское млекопитающее — кит. При этом, в «Книге Иова», где, как считается, впервые упоминается это слово, Левиафан назван царем (Иов. 40:20-41:26). Бог сразится с ним, покорит его мечем (Ис. 27:1) и отдаст в пищу людям пустыни (Пс. 73:14). В двух других местах Ветхого Завета Левиафан упоминается живым (Иов. 3:8 и Пс. 103:26).
Если предположить, что в этом слове буква [л] выступает как след артикля из арабского языка, то оставшиеся согласные [вф(т)н] в арабском языке использовались для обозначения слова «родина» uf’J [ватан] и родственных для него слов «страна», «государство». Такое совпадение, конечно, может быть случайностью. Но эта случайность оказывается достаточно символичной. Тем более что Гоббс, вводя термин «Левиафан», использует его не в смысле чудовища, а в значении искусственного организма, сравнивая (в более уважительном варианте) со «смертным Богом».
А если мы вспомним, что кит по-латыни пишется Cetacea, то отсюда вполне могло возникнуть не мотивируемое толкование Левиафана как «Сатаны», что опять же может привести нас к понятиям «страна-государство». Здесь же, возможно, берут свои истоки и разнообразные легенды о землях, расположенных на трех китах. Кстати, напомним, что Земля — третья от Солнца планета Солнечной системы.
Локк Дж. Два трактата о правлении // Сочинения: в 3 т. М.: Мысль, 1988. Т. 3. С. 312.
Руссо Ж.-Ж. Об Общественном договоре, или Принципы политического Права. Книга 1. Глава VI.
Т. Гоббс даже при наличии гражданского общества и государства признавал право человека защищать свою жизнь и здоровье, в том числе от действий государственной власти, но никакого естественного противопоставления, а тем более противостояния гражданского общества и государства, им не предусматривалось.
Появление такого противостояния (гражданская война) означало, согласно Гоббсу, смерть государства и возвращение гражданского общества в предшествующее ему естественное состояние, названное войной всех против всех.
Чичерин Б. Н.Собственность и государство. СПб., 2005. С. 80, 572, 579-580.
Вообще, понятие естественных прав и естественных законов, которые Гоббс, как большинство других философов, относил к области божественных установлений, требует уточнения и более подробного рассмотрения. Поэтому мы еще вернемся к нему.
Локк Дж. Два трактата о правлении // Сочинения. М.: Мысль, 1988. Т. 3. С. 272-273.
Локк Дж. Два трактата о правлении // Сочинения. М.: Мысль, 1988. Т. 3. С. 334.
Права, на практике обоснование источника государственной власти с помощью понятия общественного договора, происходившее в противоборстве светской и церковной властей, оказалось обоюдоострым идеологическим оружием.
Если Гоббс при разработке теории общественного договора пытался идеологически противодействовать положению о неограниченной власти папы, которому, «для блага христианской церкви и спасения душ», приписывалось право «разрушать подданных от присяги и низлагать государей», то иезуиты стали этим же обосновывать данное право папы.
Соглашаясь, что источником власти государей является воля народа, они утверждали, что только власть папы дана непосредственным установлением Бога. Поэтому власть государей подлежит контролю со стороны народов, а также и папы, являющегося контролером последней инстанции.
Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. Часть II. Гл. ХХХ.
Следует также отметить, что Гоббс (в отличие от Дж. Локка) выступал за абсолютную монархию и резко негативно относился к идее разделения властей. Он усматривал в этом разделении главную причину гражданской войны и революции в Англии, начавшихся с окончательного разрыва в 1642 г. отношений между парламентом и Карлом I (1600-1649) и закончившихся казнью последнего в 1649 г.
Правда, он предполагал возможность разделения властей при наличии более высокого уровня образованности народа. «Если бы раньше большая часть населения Англии, — пишет Гоббс в „Левиафане“ (II. XVIII.12), — не придерживалась мнения, что [верховные] права были разделены между королем, лордами и палатой общин, то народ никогда не был бы разделен и дело не дошло бы до гражданской войны — сначала из-за политических разногласий, а затем из-за разногласий по вопросу о свободе религии. Эта гражданская война послужила людям таким уроком в отношении верховных прав, что теперь (в Англии) найдутся немногие, которые не видят, что эти права неделимы и таковыми они будут признаны при ближайшем восстановлении мира и будут признаваться до тех пор, пока не забудутся пережитые бедствия, но не дольше, разве что простонародье станет более просвещенным, чем оно было до сих пор».
Сам Гоббс после начала открытой войны Карла I с парламентом уехал во Францию и прожил на материке около 13 лет. Во время жизни в Париже он был приглашен стать учителем математики сына Карла I (впоследствии Карла II (1630-1685). Во Франции им был написан «Левиафан», который был издан в Англии в 1651 г.
Считается, что «Левиафан» повредил политической карьере Гоббса, поскольку роялисты усмотрели в отдельных положениях оправдание узурпации власти Кромвелем; теологи резко негативно отнеслись к ряду отзывов Гоббса о религии.
В действительности у Гоббса много и врагов, критиковавших как математические, так и политические взгляды мыслителя, и много поклонников его учения. «Левиафан» способствовал сближению Гоббса с «генералиссимусом трех королевств», «лордом-протектором» О. Кромвелем (1599-1658), который обеспечил философу почетный прием при его возвращении в Англию и даже предложил ему занять пост «секретаря республики». Однако заметной политической роли при Кромвеле Гоббс не играл.
После смерти Кромвеля в 1658 г, опасаясь смуты, Гоббс снова бежал в Париж, но реставрация, вступление на престол в Лондоне в 1660 г. Карла II сделало возможным его возвращение. Правда, Карл II не стал уберегать своего бывшего учителя от нападок и обвинений, и в 1666 г. «Левиафан» был запрещен. Полемика с критиками и неприятности теологического характера заставили Гоббса покинуть Лондон и поселиться в деревне. Но в 1668 г. он издает свои сочинения. Перед смертью Гоббс написал автобиографию латинскими стихами и перевел Гомера.
Гоббс умер в 1679 г. на 91 году жизни, хотя родился недоношенным семимесячным ребенком и никогда не отличался крепким здоровьем.
Впервые полное собрание сочинений Гоббса на английском и латинском языках было издано в Лондоне в 1839 г.
Руссо Ж.-Ж. Об Общественном договоре, или Принципы политического Права. Кн. 1. Гл. IV.
Руссо Ж.-Ж. Об Общественном договоре, или Принципы политического Права. Кн. 1. Гл. VI.
Руссо Ж.-Ж. Об Общественном договоре, или Принципы политического Права. Кн. 1. Гл. VII.
