Государство
и гражданское общество
как ложная дихотомия
социально-политической жизни

Chimaera chimaeram parit163

В
 
 
 

 по­след­ние пят­на­дцать лет в по­ли­ти­че­ской и на­уч­но-по­ли­ти­че­ской лек­си­ке вновь, по­сле при­мер­но ве­ко­во­го за­бве­ния, ак­тив­но и гром­ко за­зву­чал тер­мин «граж­дан­ское об­ще­ство». При­чем его упо­треб­ле­ние в сред­ствах мас­со­вой ин­фор­ма­ции, как и уси­ле­ние на­уч­но­го ин­те­ре­са к дан­ной про­бле­ма­ти­ке, ста­но­ви­лись наи­бо­лее за­мет­ны­ми в пе­ри­о­ды обостре­ния по­ли­ти­че­ской на­пря­жен­но­сти и эко­но­ми­че­ской не­ста­биль­но­сти в Рос­сии и в ми­ре в це­лом. В на­шей стра­не ука­зан­ный ин­те­рес по­до­гре­ва­ет­ся чув­ством со­ци­аль­ной не­за­щи­щен­но­сти чле­нов об­ще­ства, их оза­бо­чен­но­стью гру­бо­стью и же­сто­ко­стью ор­га­нов го­су­дар­ствен­но­го пра­во­по­ряд­ка, раз­гу­лом пре­ступ­но­сти и не­мо­ти­ви­ро­ван­но­го на­си­лия, не­воз­мож­но­стью до­бить­ся спра­вед­ли­во­сти в су­деб­ной си­сте­ме, все бо­лее оче­вид­ны­ми со­ци­аль­ны­ми дис­про­пор­ци­я­ми, со­ци­аль­ной апа­ти­ей, утра­той ве­ры в соб­ствен­ные силы и т.д.

Ука­зан­ные симп­то­мы мож­но рас­смат­ри­вать как фор­му про­яв­ле­ния ха­о­са в го­су­дар­ствен­ной си­сте­ме и по­ка­за­тель ис­то­ще­ния ре­сур­сов дан­ной по­ли­ти­че­ской вла­сти, из­но­шен­но­сти ме­ха­низ­мов обес­пе­че­ния по­сту­па­тель­но­го раз­ви­тия об­ще­ства, что со­зда­ет угро­зу без­опас­но­сти не толь­ко для ос­нов­ной ча­сти об­ще­ства, но и для са­мих пра­вя­щих элит. В та­ких си­ту­а­ци­ях, с од­ной сто­ро­ны, в ка­че­стве от­вет­ной ре­ак­ции в сре­де ли­бе­раль­но на­стро­ен­ных кру­гов об­ще­ства ощу­ща­ет­ся стрем­ле­ние вы­дви­нуть про­ти­во­вес идео­ло­гии и прак­ти­ки го­су­дар­ствен­но­го дик­та­та, сво­е­го ро­да про­ти­во­ядие от ре­ли­гии го­су­дар­ствен­ной все­доз­во­лен­но­сти и со­ци­аль­ной без­от­вет­ствен­но­сти власт­ных струк­тур. С дру­гой сто­ро­ны, и у пред­ста­ви­те­лей вла­сти на­блю­да­ют­ся по­пыт­ки най­ти не­кий гро­мо­от­вод, что­бы от­влечь об­ще­ствен­ное вни­ма­ние от вы­яв­ле­ния ба­зо­вых прин­ци­пи­аль­ных не­до­стат­ков в функ­ци­о­ни­ро­ва­нии го­су­дар­ствен­ных струк­тур, сфо­ку­си­ро­вав ука­зан­ное вни­ма­ние на про­бле­мах, яко­бы име­ю­щих объ­ек­тив­ный, в смыс­ле не­за­ви­си­мый, от вла­сти ха­рак­тер и ле­жа­щих на сто­ро­не са­мо­го об­ще­ства. В со­вре­мен­ной Рос­сии ука­зан­ное дву­сто­рон­нее стрем­ле­ние с про­ти­во­по­лож­ны­ми це­ля­ми про­яви­лось и на­шло свою точ­ку пе­ре­се­че­ния в обо­юд­ном ин­те­ре­се к тер­ми­ну «граж­дан­ское общество»164.

Од­на сто­ро­на ста­ла ис­поль­зо­вать этот тер­мин для обо­зна­че­ния и обос­но­ва­ния не­об­хо­ди­мо­сти со­зда­ния не­кой струк­ту­ры, при­зван­ной объ­еди­нить так на­зы­ва­е­мый «не­за­ви­си­мый биз­нес, сво­бод­ную прес­су, об­ще­ствен­ные ор­га­ни­за­ции и пар­тии»165, ко­то­рая пред­став­ля­лась чуть ли не как ко­ми­тет об­ще­ствен­но­го спа­се­ния Рос­сии. По мень­шей ме­ре, ука­зан­ная струк­ту­ра «на­зна­ча­лась» на роль про­ти­во­ве­са го­су­дар­ствен­ной вла­сти и рас­смат­ри­ва­лась как усло­вие со­хра­не­ния «ре­аль­ной» де­мо­кра­тии. На де­ле, прав­да, дан­ный под­ход в ос­нов­ном вы­лил­ся в пе­ре­ори­ен­та­цию ис­поль­зо­ва­ния по­ня­тия «граж­дан­ское об­ще­ство» в идео­ло­ги­че­ских це­лях, на­прав­лен­ных на иде­а­ли­за­цию об­ра­за так на­зы­ва­е­мой «за­пад­ной де­мо­кра­тии», ко­то­рая опре­де­ля­лась в ка­че­стве при­ме­ра для со­ци­аль­но-по­ли­ти­че­ско­го устрой­ства «не­за­пад­ных» обществ.

Дру­гая сто­ро­на так­же ис­поль­зо­ва­ла тер­мин «граж­дан­ское об­ще­ство» в идео­ло­ги­че­ских це­лях, но уже в ка­че­стве по­ли­ти­че­ско­го гро­мо­от­во­да для вла­сти. Бо­лее то­го, она для это­го то­же при­бе­га­ла к при­ме­рам, от­но­ся­щим­ся к со­ци­аль­но-по­ли­ти­че­ско­му устрой­ству «за­пад­ных» стран. Од­на­ко смыс­ло­вое со­дер­жа­ние по­ня­тия «граж­дан­ское об­ще­ство» рас­смат­ри­ва­лось глав­ным об­ра­зом в кон­тек­сте фор­ми­ро­ва­ния и функ­ци­о­ни­ро­ва­ния раз­но­об­раз­ных об­ще­ствен­ных ор­га­ни­за­ций. Ука­за­ния на не­до­ста­точ­ный уро­вень раз­ви­тия ука­зан­ных ор­га­ни­за­ций, до­пол­нен­ные вы­дви­же­ни­ем за­да­чи со­ци­аль­ной пе­ре­ори­ен­та­ции де­я­тель­но­сти рос­сий­ско­го биз­не­са, поз­во­ля­ли вла­сти с по­мо­щью по­ня­тия «граж­дан­ское об­ще­ство» пе­ре­во­дить стрел­ки в стрем­ле­нии ухо­дить от от­вет­ствен­но­сти за не­удо­вле­тво­ри­тель­ное со­ци­аль­но-эко­но­ми­че­ское по­ло­же­ние в стра­не, а так­же обос­но­вы­вать свер­ты­ва­ние по­ли­ти­че­ских ре­форм де­мо­кра­ти­че­ской на­прав­лен­но­сти. При этом пред­ста­ви­те­ли го­су­дар­ства, за­яв­ляя о сво­ей го­тов­но­сти по­мочь ста­нов­ле­нию граж­дан­ско­го об­ще­ства (по­ни­ма­е­мо­го как со­во­куп­ность не­пра­ви­тель­ствен­ных и не­ком­мер­че­ских ор­га­ни­за­ций), под­чер­ки­ва­ли не­об­хо­ди­мость пер­во­на­чаль­но­го раз­ви­тия граж­дан­ско­го об­ще­ства в Рос­сии до не­ко­е­го уров­ня, толь­ко по­сле до­сти­же­ния ко­то­ро­го и мо­жет по­явить­ся воз­мож­ность ис­поль­зо­ва­ния де­мо­кра­ти­че­ских про­це­дур в пол­ном объеме.

Ха­рак­тер­но, что раз­го­во­ры о не­об­хо­ди­мо­сти раз­ви­тия граж­дан­ско­го об­ще­ства в Рос­сии на прак­ти­ке ста­ли ис­поль­зо­вать­ся сред­ства­ми мас­со­вой ин­фор­ма­ции по ана­ло­гии с ра­нее озву­чи­ва­е­мы­ми ло­зун­га­ми, при­зы­вав­ши­ми к стро­и­тель­ству «раз­ви­то­го со­ци­а­ли­сти­че­ско­го об­ще­ства» и «ком­му­низ­ма». От­ли­чие лишь в том, что се­го­дня на­блю­да­ют­ся два под­хо­да к до­сти­же­нию «ве­ли­кой це­ли». Один под­ход пред­став­ля­ют сто­рон­ни­ки дей­ству­ю­щей вла­сти, ко­то­рые обос­но­вы­ва­ют важ­ность уча­стия го­су­дар­ства в ста­нов­ле­ния граж­дан­ско­го об­ще­ства, а дру­гой — ее кри­ти­ки, ко­то­рые до­ка­зы­ва­ют не­об­хо­ди­мость от­стра­не­ния го­су­дар­ства от это­го процесса.

Вме­сте с тем оба под­хо­да фак­ти­че­ски сво­дят и огра­ни­чи­ва­ют про­бле­ма­ти­ку граж­дан­ско­го об­ще­ства во­про­са­ми раз­ви­тия де­мо­кра­ти­че­ских про­цес­сов и про­це­дур. При этом из по­ля зре­ния бла­го­по­луч­но ис­че­за­ет уже дав­но пе­ре­зрев­шая про­бле­ма пе­ре­фор­му­ли­ро­ва­ния функ­ций и за­дач са­мо­го го­су­дар­ства, а так­же со­ци­аль­ных ме­ха­низ­мов фор­ми­ро­ва­ния прав и обя­зан­но­стей чле­нов об­ще­ства, без че­го не­ре­аль­но рас­счи­ты­вать на на­хож­де­ние ме­ха­низ­мов по­вы­ше­ния от­вет­ствен­но­сти вла­сти за обес­пе­че­ние усло­вий со­ци­аль­но-эко­но­ми­че­ско­го развития.

В этой свя­зи не­слу­чай­ным пред­став­ля­ет­ся и тот факт, что, по­ми­мо раз­но­на­прав­лен­ных кон­цеп­ций стро­и­тель­ства граж­дан­ско­го об­ще­ства, по­яви­лись утвер­жде­ния, ха­рак­те­ри­зу­ю­щие «граж­дан­ское об­ще­ство» как чуж­дую на­ци­о­наль­ным ин­те­ре­сам Рос­сии идео­ло­ги­че­скую кон­струк­цию, на­прав­лен­ную на люм­пе­ни­за­цию на­се­ле­ния страны166.

Ко­гда го­во­рят о не­об­хо­ди­мо­сти раз­ви­тия об­ще­ствен­ных не­ком­мер­че­ских ор­га­ни­за­ций, при­зван­ных за­ни­мать­ся ока­за­ни­ем со­ци­аль­ной по­мо­щи граж­да­нам, а так­же о вы­пол­не­нии пред­при­ни­ма­те­ля­ми ка­ких-то осо­бых со­ци­аль­ных функ­ций (кро­ме удо­вле­тво­ре­ния по­треб­но­стей чле­нов об­ще­ства в про­из­во­ди­мых то­ва­рах и услу­гах, а так­же упла­ты стра­хо­вых пла­те­жей и на­ло­гов), то труд­но раз­ли­чи­мым ста­но­вит­ся во­прос о за­да­чах са­мо­го го­су­дар­ства. Ха­рак­тер­но, что под ви­дом обес­пе­че­ния со­ци­аль­ной на­прав­лен­но­сти в де­я­тель­но­сти биз­не­са, за­яв­ле­ний о не­об­хо­ди­мо­сти вы­пол­не­ния им со­ци­аль­ных функ­ций про­ис­хо­дит про­цесс пре­вра­ще­ния пред­ста­ви­те­лей го­су­дар­ствен­ной вла­сти в са­мых круп­ных биз­нес­ме­нов, со­зда­ю­щих мо­но­по­ли­сти­че­ские струк­ту­ры, ко­то­рые раз­ру­ша­ют ос­но­вы эф­фек­тив­но­го функ­ци­о­ни­ро­ва­ния эко­но­ми­ки и со­ци­аль­но-эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия страны167.

В це­лом, та по­ли­ти­че­ская об­ста­нов­ка, ко­то­рая воз­ник­ла во­круг по­ня­тия «граж­дан­ское об­ще­ство», не­со­мнен­но, не при­бав­ля­ет оп­ти­миз­ма в от­но­ше­нии пер­спек­тив из­ме­не­ния к луч­ше­му со­ци­аль­но-по­ли­ти­че­ской и эко­но­ми­че­ской си­ту­а­ции в Рос­сии. К со­жа­ле­нию, по­ли­ти­че­ские це­ли, свя­зан­ные с ис­поль­зо­ва­ни­ем тер­ми­на «граж­дан­ское об­ще­ство», и его идео­ло­ги­че­ское зву­ча­ние ока­за­ли су­ще­ствен­ное воз­дей­ствие и на ха­рак­тер на­уч­ных дис­кус­сий. При­чем, при­ни­мая во вни­ма­ние диа­па­зон раз­но­об­раз­ных по­ли­ти­че­ских ин­те­ре­сов, оце­нок и ар­гу­мен­тов, сле­ду­ет при­знать, что на­уч­ное со­об­ще­ство не столь­ко про­дви­ну­лось в рас­шиф­ров­ке по­ня­тия «рос­сий­ское граж­дан­ское об­ще­ство», сколь­ко еще боль­ше за­путало его.

Де­ло в том, что в этом во­про­се да­же у пред­ста­ви­те­лей на­уч­но­го со­об­ще­ства, по­ли­то­ло­гов, со­цио­ло­гов, юри­стов и эко­но­ми­стов на­блю­да­ет­ся не про­сто «тео­ре­ти­че­ский плю­ра­лизм», но, мож­но ска­зать, и осо­бо­го ро­да на­уч­ная ам­не­зия, усу­губ­лен­ная идео­ло­ги­че­ски­ми на­сло­е­ни­я­ми и по­ли­ти­че­ски­ми при­стра­сти­я­ми. При­чем со­зда­ет­ся стой­кое впе­чат­ле­ние, что ос­нов­ная часть при­вер­жен­цев раз­лич­ных кон­цеп­ций граж­дан­ско­го об­ще­ства име­ет смут­ное пред­став­ле­ние о тео­ре­ти­че­ском «на­сле­дии» в этой об­ла­сти, а раз­ра­бот­чи­ки но­вых тео­ре­ти­че­ских кон­струк­ций со­зда­ют их без ка­ко­го-ли­бо уче­та опы­та пред­ше­ствен­ни­ков и ис­то­ри­че­ско­го зна­че­ния, ко­то­рым об­ла­дал тер­мин «граж­дан­ское об­ще­ство» с не­за­па­мят­ных времен.

Ко­неч­но, нель­зя на­звать но­во­стью сам факт ши­ро­ко­го ис­поль­зо­ва­ния в по­ли­ти­че­ской лек­си­ке и рас­про­стра­не­ния в со­ци­у­ме по­ня­тий, ис­ка­жен­ных те­ку­щи­ми прак­ти­че­ски­ми ин­те­ре­са­ми и смыс­ло­вы­ми от­тен­ка­ми, обу­слов­лен­ных на­сле­ди­ем идео­ло­ги­че­ско­го, куль­тур­но­го и ис­то­ри­че­ско­го ха­рак­те­ра168. Ука­зан­ные ис­ка­же­ния уси­ли­ва­ют­ся (осо­бен­но сред­ства­ми мас­со­вой ин­фор­ма­ции) в ре­зуль­та­те то­го, что лю­бые но­вые или хо­ро­шо за­бы­тые ста­рые по­ня­тия с наи­боль­шей лег­ко­стью ис­поль­зу­ют­ся те­ми, кто мень­ше все­го зна­ет, что имен­но они в дей­стви­тель­но­сти обо­зна­ча­ли и обо­зна­ча­ют. По­нят­но так­же, что зна­чи­тель­ное чис­ло по­ли­ти­че­ских и со­цио­ло­ги­че­ских ка­те­го­рий мож­но от­не­сти к «по­движ­ным», из­мен­чи­вым и те­ку­чим, в ре­зуль­та­те че­го не­ко­то­рые из них до­ста­точ­но ча­сто, хо­тя и да­ле­ко не все­гда оправ­дан­но, на­чи­на­ют упо­треб­лять­ся как си­но­ни­мы или ан­то­ни­мы. Вме­сте с тем да­же с уче­том ска­зан­но­го, та си­ту­а­ция, в рам­ках ко­то­рой по­ня­тие и раз­лич­ные кон­цеп­ции «граж­дан­ско­го об­ще­ства» об­суж­да­ют­ся и пре­под­но­сят­ся в на­уч­ном со­об­ще­стве уже пят­на­дцать лет, не мо­жет не вы­зы­вать опре­де­лен­ное не­до­уме­ние. Речь, в част­но­сти, идет о том, что зна­че­ние тер­ми­на «граж­дан­ское об­ще­ство» ис­ка­жа­ет­ся (по срав­не­нию с его пер­во­на­чаль­ным смыс­лом) не толь­ко при­ме­ни­тель­но к со­вре­мен­ным ре­а­ли­ям, но и к ха­рак­те­ри­сти­ке по­ли­ти­че­ских тео­рий про­шло­го. Бо­лее то­го, в ря­де учеб­ных про­грамм, раз­ра­бо­тан­ных по «ис­то­рии по­ли­ти­че­ских уче­ний» в раз­де­ле, по­свя­щен­ном по­ли­ти­че­ской фи­ло­со­фии XVII ве­ка и рас­смот­ре­нию кон­цеп­ций Г. Гро­ция (1583–1645), Т. Гобб­са (1588–1679) и Дж. Лок­ка (1632–1704), от сту­ден­тов и ас­пи­ран­тов тре­бу­ет­ся рас­крыть во­прос, ко­то­рый на­зы­ва­ет­ся «граж­дан­ское об­ще­ство и го­су­дар­ство как ос­нов­ная ди­хо­то­мия ев­ро­пей­ской по­ли­ти­че­ской жиз­ни». Меж­ду тем все вы­ше­на­зван­ные фи­ло­со­фы XVII ве­ка, од­но­вре­мен­но ак­тив­но участ­во­вав­шие в по­ли­ти­че­ской де­я­тель­но­сти, не толь­ко не раз­де­ля­ли меж­ду со­бой по­ня­тия «го­су­дар­ство» и «граж­дан­ское об­ще­ство», а тем бо­лее не опре­де­ля­ли их как вза­и­мо­ис­клю­ча­ю­щие (что пред­по­ла­га­ет ис­поль­зо­ва­ние тер­ми­на «ди­хо­то­мия»), но, на­обо­рот, упо­треб­ля­ли их в ка­че­стве синонимов.

 

Не­зна­ние ис­то­рии по­яв­ле­ния и при­ме­не­ния по­ли­ти­че­ских тер­ми­нов спо­соб­ству­ет до­пол­ни­тель­ной не­раз­бе­ри­хе, как на уров­не по­ли­ти­че­ской тео­рии, так и прак­ти­че­ской по­ли­ти­ки. При этом за­бве­ние ос­нов и про­ти­во­ре­чий по­ли­ти­ко-фи­ло­соф­ских кон­цеп­ций про­шло­го не­из­беж­но вы­зы­ва­ет не толь­ко вос­про­из­вод­ство внут­рен­не при­су­щих им не­до­стат­ков и про­ти­во­ре­чий, но и не­вни­ма­ние к про­бле­ме ре­ше­ния тех во­про­сов го­су­дар­ствен­но­го устрой­ства, ко­то­рые бы­ли по­став­ле­ны в глу­бо­кой древ­но­сти, но до сих пор оста­ют­ся не­раз­ре­шен­ны­ми. Се­го­дня на это пря­мо ука­зы­ва­ет как со­дер­жа­ние, так и раз­брос мне­ний по по­во­ду кон­цеп­ций граж­дан­ско­го общества.

На од­ном по­лю­се на­хо­дят­ся кон­цеп­ции, в ко­то­рых ав­то­ры, эк­лек­тич­но объ­еди­няя по­ло­же­ния, со­дер­жа­щи­е­ся в под­хо­дах раз­лич­ных фи­ло­со­фов к опре­де­ле­нию го­су­дар­ства и об­ще­ства, воз­ве­ли­чи­ва­ют граж­дан­ское об­ще­ство до уров­ня ка­ко­го-то над­го­су­дар­ствен­но­го ор­га­низ­ма, опре­де­ляя его как «са­мо­ор­га­ни­зу­ю­ще­е­ся» стро­е­ние, уста­нав­ли­ва­ю­щее кон­троль над го­су­дар­ством169 На дру­гом — по­ня­тие «граж­дан­ское об­ще­ство» по су­ще­ству сво­дит­ся к од­но­му из опре­де­ле­ний об­ще­ства: «Со­во­куп­ность всех спо­со­бов вза­и­мо­дей­ствия и форм объ­еди­не­ния лю­дей, в ко­то­рой вы­ра­жа­ет­ся их все­сто­рон­няя за­ви­си­мость друг от друга»170.

Про­ме­жу­точ­ное по­ло­же­ние за­ни­ма­ют кон­цеп­ции, ав­то­ры ко­то­рых, по су­ще­ству, по­вто­ряя од­но из име­ю­щих­ся у Ге­ге­ля опре­де­ле­ний граж­дан­ско­го об­ще­ства, по­ни­ма­ют под ним эм­пи­ри­че­ское раз­но­об­ра­зие ор­га­ни­за­ци­он­ных групп, дей­ству­ю­щих в про­стран­стве меж­ду го­су­дар­ством, с од­ной сто­ро­ны, и се­мьей и ин­ди­ви­ду­у­мом — с дру­гой. При этом к го­су­дар­ству вы­дви­га­ют­ся опре­де­лен­ные тре­бо­ва­ния. Их ос­нов­ной смысл со­сто­ит в том, что­бы для граж­дан бы­ли обес­пе­че­ны пра­во­вые усло­вия, поз­во­ля­ю­щие им со­зда­вать раз­лич­ные объ­еди­не­ния, ко­то­рые смо­гут вза­и­мо­дей­ство­вать с го­су­дар­ствен­ны­ми струк­ту­ра­ми и (в рам­ках уста­нов­лен­ных де­мо­кра­ти­че­ских про­це­дур) до­би­вать­ся пре­тво­ре­ния в жизнь сво­их груп­по­вых ин­те­ре­сов и це­лей171. Ис­хо­дя из та­ко­го под­хо­да, уро­вень раз­ви­тия и «си­ла» граж­дан­ско­го об­ще­ства той или иной стра­ны оце­ни­ва­ют­ся ко­ли­че­ством раз­лич­ных доб­ро­воль­ных ор­га­ни­за­ций в рас­че­те на од­но­го граж­да­ни­на. На прак­ти­ке по­доб­ные опре­де­ле­ния сво­дят по­ня­тие граж­дан­ско­го об­ще­ства лишь к на­ли­чию об­ще­ствен­ных ор­га­ни­за­ций, де­я­тель­ность ко­то­рых го­су­дар­ствен­ная власть са­ма опре­де­ля­ет в ка­че­стве объ­ек­та сво­е­го «попечения».

Часть ав­то­ров, по­ни­мая не­адек­ват­ность ко­ли­че­ствен­ных оце­нок уров­ня раз­ви­тия граж­дан­ско­го об­ще­ства, пред­ла­га­ет до­пол­нить их по­ка­за­те­ля­ми, при­зван­ны­ми от­ра­зить «встро­ен­ность» ин­сти­ту­тов граж­дан­ско­го об­ще­ства во внут­ри­по­ли­ти­че­ский и меж­ду­на­род­ный кон­тек­сты172 а так­же оцен­ка­ми уров­ня эко­но­ми­че­ско­го бла­го­по­лу­чия, ве­ли­чи­ны по­ли­ти­че­ских прав и граж­дан­ских сво­бод. Од­на­ко все эти до­пол­не­ния остав­ля­ют нас в рам­ках об­щих рас­суж­де­ний ли­бе­раль­ной на­прав­лен­но­сти о не­об­хо­ди­мо­сти иметь си­сте­му «сдер­жек и про­ти­во­ве­сов», со­сто­я­щую из не­за­ви­си­мых средств мас­со­вой ин­фор­ма­ции, про­ти­во­сто­я­щих друг дру­гу по­ли­ти­че­ских пар­тий, де­мо­кра­тич­ность ко­то­рых долж­на при этом, по­че­му-то, оце­ни­вать­ся дру­ги­ми го­су­дар­ства­ми и/или меж­ду­на­род­ны­ми организациями.

Кро­ме то­го, при ха­рак­те­ри­сти­ке уров­ня раз­ви­тия граж­дан­ско­го об­ще­ства го­во­рит­ся о не­об­хо­ди­мой сте­пе­ни по­ли­ти­че­ской «то­ле­рант­но­сти», ко­то­рую долж­ны ис­по­ве­до­вать раз­лич­ные ор­га­ни­за­ци­он­ные эле­мен­ты граж­дан­ско­го об­ще­ства, о том, что их де­я­тель­ность долж­на быть под­чи­не­на не ло­ги­ке про­ти­во­бор­ства, а ло­ги­ке со­гла­сия, вы­стра­и­вать­ся по ти­пу «го­ри­зон­таль­ных», а не «вер­ти­каль­ных» мо­де­лей при­ня­тия ре­ше­ний. Но дей­ствен­ных ме­ха­низ­мов го­ри­зон­таль­но­го вза­и­мо­дей­ствия, ко­то­рые, за­ме­тим, не мо­гут функ­ци­о­ни­ро­вать без вза­им­но­го при­зна­ния и со­блю­де­ния прав и обя­зан­но­стей, вы­ра­ба­ты­ва­е­мых в рам­ках са­мо­го граж­дан­ско­го об­ще­ства, ав­то­ра­ми по­доб­ных кон­цеп­ций так и не при­во­дит­ся. Бо­лее то­го, не­ко­то­ры­ми из них до­сти­же­ние ат­мо­сфе­ры то­ле­рант­но­сти опре­де­ля­ет­ся как бо­лее важ­ная за­да­ча по срав­не­нию с са­мой про­бле­мой раз­ви­тия граж­дан­ско­го об­ще­ства и да­же «обе­ре­га­ю­щих» его пра­во­вых установлений.

В этой свя­зи, как нам пред­став­ля­ет­ся, не­лиш­не бу­дет опять вер­нуть­ся к ис­то­кам по­ли­ти­че­ской мыс­ли и вспом­нить ис­то­рию по­яв­ле­ния тер­ми­на «граж­дан­ское об­ще­ство», ко­то­рый яв­ля­ет­ся да­ле­ко не «но­вым сло­вом в на­у­ке», как это пы­та­ют­ся пред­ста­вить не­ко­то­рые авторы.

 

Нач­нем с то­го, что пер­во­на­чаль­но в по­ли­ти­че­ской фи­ло­со­фии тер­ми­ны «го­су­дар­ство» и «граж­дан­ское об­ще­ство» не толь­ко не про­ти­во­по­став­ля­лись друг дру­гу, но ис­поль­зо­ва­лись в ка­че­стве вза­и­мо­обу­слов­лен­ных, вза­и­мо­свя­зан­ных и вза­и­мо­за­ме­ня­е­мых понятий.

Граж­дан­ское об­ще­ство рас­смат­ри­ва­лось как объ­еди­не­ние граж­дан, то есть как об­ще­ство, ор­га­ни­зо­ван­ное в ви­де го­су­дар­ства. Та­кой под­ход мож­но об­на­ру­жить в «По­ли­ти­ке» Ари­сто­те­ля (384–322 до н.э.), где го­су­дар­ство опре­де­ля­ет­ся как общ­ность граж­дан, или как «по­ли­ти­че­ское об­ще­ние граж­дан». При этом граж­да­не на­зы­ва­ют­ся «общ­ни­ка­ми го­су­дар­ства» и чле­на­ми «граж­дан­ской об­щи­ны», а по­ня­тие «по­ли­ти­че­ское об­ще­ние граж­дан» ис­поль­зу­ет­ся в зна­че­нии «го­су­дар­ствен­ный строй»173

Меж­ду тем се­го­дня от­дель­ные со­цио­ло­ги и по­ли­то­ло­ги, вы­стра­и­вая свои кон­цеп­ции граж­дан­ско­го об­ще­ства и под­креп­ляя их ссыл­ка­ми на ав­то­ри­тет Ари­сто­те­ля (ис­поль­зуя от­дель­ные ци­та­ты), как пра­ви­ло, пы­та­ют­ся до­ка­зать тож­де­ствен­ность толь­ко тер­ми­нов «по­ли­ти­че­ское об­ще­ство» и «граж­дан­ское об­ще­ство», но ис­клю­чить из это­го тож­де­ствен­но­го ря­да по­ня­тие «го­су­дар­ство», ко­то­рое при та­ком рас­кла­де не­из­беж­но «по­ви­са­ет в воздухе».

Кро­ме то­го, мно­гие ав­то­ры, раз­де­ляя по­ня­тия «го­су­дар­ство» и «граж­дан­ское об­ще­ство», воз­мож­но, са­ми не осо­зна­вая это­го, вос­про­из­во­дят ари­сто­те­лев­ский под­ход к де­ле­нию граж­дан. Те, кто при иде­аль­ном го­су­дар­ствен­ном устрой­стве Ари­сто­те­ля счи­та­лись «услов­но спра­вед­ли­вы­ми» или услов­но пол­но­цен­ны­ми граж­да­на­ми (не об­ла­дав­ши­ми да­же по­тен­ци­аль­ны­ми пра­ва­ми и ре­аль­ны­ми воз­мож­но­стя­ми пре­тен­до­вать на за­ня­тие го­су­дар­ствен­ных долж­но­стей)174 в но­вых тео­ре­ти­че­ских кон­струк­ци­ях по­лу­ча­ют сво­е­го ро­да уте­ши­тель­ный приз (за от­каз от пре­тен­зий на го­су­дар­ствен­ную власть) в ви­де вклю­че­ния их в со­став не­го­су­дар­ствен­но­го «то­ле­рант­но­го» «про­зрач­но­го» граж­дан­ско­го об­ще­ства. При этом во­про­сы о сущ­но­сти и функ­ци­ях са­мо­го го­су­дар­ства, а так­же про­бле­ма адек­ват­но­го го­су­дар­ствен­но­го устрой­ства и обес­пе­че­ния от­вет­ствен­но­сти вла­сти (ко­то­рые, кста­ти, под­ни­ма­лись в про­из­ве­де­ни­ях Ари­сто­те­ля, Пла­то­на, Ци­це­ро­на и дру­гих фи­ло­со­фов) в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни оста­ют­ся открытыми.

Речь, в част­но­сти, идет о про­бле­ме предот­вра­ще­ния ти­ра­нии вла­сти, ко­то­рая, на­при­мер, в про­из­ве­де­ни­ях Пла­то­на на­пря­мую свя­зы­ва­лась с не­до­стат­ка­ми, при­су­щи­ми де­мо­кра­ти­че­ско­му устрой­ству го­су­дар­ства (опре­де­ля­е­мо­му как строй, «урав­ни­ва­ю­щий рав­ных и не­рав­ных»), а у Ари­сто­те­ля и Ци­це­ро­на175 воз­мож­ность пе­ре­хо­да к ти­ра­нии не ис­клю­ча­лась для лю­бой из форм го­су­дар­ствен­но­го устрой­ства. У Пла­то­на ре­ше­ние дан­ной про­бле­мы ока­зы­ва­лось воз­мож­ным толь­ко в слу­чае по­яв­ле­ния иде­аль­но­го го­су­дар­ства, управ­ля­е­мо­го фи­ло­со­фа­ми, на­де­лен­ны­ми бо­же­ствен­ной муд­ро­стью, и ли­ше­ния пред­ста­ви­те­лей вла­сти пра­ва об­ла­да­ния част­ной соб­ствен­но­стью и се­мья­ми. В тру­дах Ари­сто­те­ля, а так­же Ци­це­ро­на та­кой вы­вод пред­ва­рял­ся рас­смот­ре­ни­ем воз­мож­но­сти ре­ше­ния этой про­бле­мы в том же ду­хе, ко­то­рый со­хра­ня­ет­ся и в со­вре­мен­ных ли­бе­раль­ных кон­цеп­ци­ях, пред­по­ла­га­ю­щих си­сте­му раз­де­ле­ния вла­стей, при­зван­ную на пу­ти ти­ра­нии и то­та­ли­та­риз­ма по­ста­вить за­слон из «сдер­жек и про­ти­во­ве­сов». Толь­ко у Ари­сто­те­ля и Ци­це­ро­на дан­ный ме­ха­низм на­зы­вал­ся не «си­сте­ма раз­де­ле­ния вла­стей», а «сме­шан­ная фор­ма го­су­дар­ствен­но­го устрой­ства», вклю­ча­ю­щая прин­ци­пы мо­нар­хи­че­ской, ари­сто­кра­ти­че­ской (оли­гар­хи­че­ской) и де­мо­кра­ти­че­ской ор­га­ни­за­ции вла­сти в рам­ках граж­дан­ской общины.

При­чем Ци­це­ро­на мож­но да­же на­звать ро­до­на­чаль­ни­ком кон­цеп­ции «управ­ля­е­мой де­мо­кра­тии», при ко­то­рой у боль­шин­ства чле­нов граж­дан­ской об­щи­ны по­яв­ля­лось лишь фор­маль­ное пра­во вы­бо­ра пред­ста­ви­те­лей вла­сти, а так­же при­ня­тия за­ко­но­да­тель­ных и су­деб­ных по­ста­нов­ле­ний. Ре­аль­ные ры­ча­ги вла­сти со­хра­ня­лись за огра­ни­чен­ным кру­гом оп­ти­ма­тов, под ко­то­ры­ми им по­ни­ма­лись «луч­шие и наи­бо­лее спра­вед­ли­вые граж­да­не». Вме­сте с тем удо­вле­тво­ри­тель­ное ре­ше­ние про­бле­мы предот­вра­ще­ния воз­мож­но­стей для по­яв­ле­ния ти­ра­нии вла­сти, ре­ше­ние, по­лу­ча­е­мое толь­ко в ре­зуль­та­те и за счет пра­виль­но­го устрой­ства граж­дан­ско­го об­ще­ства, опи­ра­ю­ще­го­ся на си­сте­му сдер­жек и про­ти­во­ве­сов, ука­зан­ны­ми фи­ло­со­фа­ми так и не бы­ло сфор­му­ли­ро­ва­но. Не най­де­но это ре­ше­ние и до сих пор, а со­вре­мен­ные рас­суж­де­ния на те­му граж­дан­ско­го об­ще­ства углуб­лен­но­му на­уч­но­му по­ис­ку дан­но­го ре­ше­ния не способствуют.

За­ме­тим так­же, что наи­бо­лее по­дроб­но, ос­но­ва­тель­но и кра­соч­но в про­из­ве­де­ни­ях Пла­то­на, Ари­сто­те­ля и Ци­це­ро­на пред­став­ле­ны имен­но прин­ци­пы функ­ци­о­ни­ро­ва­ния го­су­дар­ствен­ной ти­ра­нии, а так­же со­би­ра­тель­ные и ин­ди­ви­ду­аль­ные об­ра­зы ти­ра­нов, ко­то­рые в ос­нов­ных сво­их чер­тах не­од­но­крат­но вос­про­из­во­ди­лись в жиз­ни на про­тя­же­нии всей ис­то­рии ци­ви­ли­за­ции, не утра­чи­вая и по­сто­ян­но де­мон­стри­руя свою современность.

На­при­мер, Пла­тон в «Го­су­дар­стве» рас­кры­ва­ет пси­хо­ло­ги­че­ский порт­рет и ме­то­ды прав­ле­ния ти­ра­на сле­ду­ю­щим об­ра­зом. По­лу­чив власть (в усло­ви­ях по­ли­ти­че­ско­го по­хме­лья, на­сту­па­ю­ще­го по­сле опья­не­ния де­мо­кра­ти­че­ски­ми сво­бо­да­ми, по­ни­ма­е­мы­ми как свое­во­лие, все­доз­во­лен­ность и без­от­вет­ствен­ность), ти­ран вна­ча­ле «при­вет­ли­во улы­ба­ет­ся всем», при­тво­ря­ет­ся «ми­ло­сти­вым и крот­ким», «да­ет мно­го обе­ща­ний част­ным ли­цам и об­ще­ству», «осво­бож­да­ет лю­дей от дол­гов и раз­да­ет зем­лю на­ро­ду и сво­ей сви­те». За­тем он на­чи­на­ет уни­что­жать сво­их вра­гов, а с не­ко­то­ры­ми до­би­ва­ет­ся при­ми­ре­ния. По­счи­тав, что он та­ким об­ра­зом укре­пил свою без­опас­ность, ти­ран в ка­че­стве сво­ей ос­нов­ной за­да­чи опре­де­ля­ет по­сто­ян­ное во­вле­че­ние «граж­дан в ка­кие-то вой­ны, что­бы на­род ис­пы­ты­вал нуж­ду в пред­во­ди­те­ле», а так­же в це­лях то­го, «что­бы из-за на­ло­гов лю­ди обед­не­ли и пе­ре­би­ва­лись со дня на день, мень­ше зло­умыш­ляя про­тив него». Кро­ме то­го, по­сто­ян­но бу­до­ра­жа в на­ро­де страх по­сред­ством ве­де­ния вой­ны и угро­зы вой­ны, ти­ран по­лу­ча­ет воз­мож­ность уни­что­жать всех лю­дей, ко­то­рых «он за­по­до­зрит в воль­ных мыс­лях и в от­ри­ца­нии его прав­ле­ния», под пред­ло­гом, «буд­то они пре­да­лись неприятелю».

Да­лее Пла­тон (сло­ва­ми Со­кра­та) го­во­рит о том, что та­кие дей­ствия де­ла­ют ти­ра­на «все бо­лее и бо­лее не­на­вист­ным для граж­дан». Раз­ви­тие дан­ной си­ту­а­ции при­во­дит к то­му, что и не­ко­то­рые из вли­я­тель­ных лиц, спо­соб­ство­вав­ших воз­вы­ше­нию ти­ра­на, «ста­нут от­кры­то, да и в раз­го­во­рах меж­ду со­бой вы­ра­жать ему не­до­воль­ство всем про­ис­хо­дя­щим — по край­ней ме­ре те, кто по­сме­лее». «Что­бы со­хра­нить за со­бой власть, ти­ра­ну при­дет­ся их всех уни­что­жить, так что в кон­це кон­цов не оста­нет­ся ни­ко­го ни из дру­зей, ни из вра­гов, кто бы на что-то го­дил­ся». Та­кой ход со­бы­тий озна­ча­ет, что лю­бо­му ти­ра­ну все­гда при­хо­дит­ся «зор­ко сле­дить за те­ми, кто му­же­ствен, кто ве­ли­ко­ду­шен, кто ра­зу­мен, кто бо­гат», быть враж­деб­ным ко всем этим лю­дям; «стро­ить про­тив них коз­ни, по­ка не очи­стит от них го­су­дар­ство». В ре­зуль­та­те по­доб­но­го «очи­ще­ния», ко­гда в со­ци­аль­ном ор­га­низ­ме уда­ля­ет­ся все луч­шее, а остав­ля­ет­ся худ­шее, ти­ран, как за­клю­ча­ет Пла­тон, ока­зы­ва­ет­ся пе­ред сле­ду­ю­щей ди­лем­мой: «Ли­бо оби­тать вме­сте с тол­пой не­го­дя­ев, при­том тех, кто его не­на­ви­дит, ли­бо про­стить­ся с жизнью»176.

Ари­сто­тель в сво­ей «По­ли­ти­ке» не столь ка­те­го­ри­чен, по срав­не­нию с Пла­то­ном, в опре­де­ле­нии пе­чаль­ных пер­спек­тив ти­ра­ни­че­ской вла­сти. Он рас­кры­ва­ет два ос­нов­ных спо­со­ба, с по­мо­щью ко­то­рых ука­зан­ная власть мо­жет под­дер­жи­вать свое су­ще­ство­ва­ние. Пер­вый спо­соб вклю­ча­ет в се­бя рас­ши­рен­ный и уточ­нен­ный спи­сок из упо­ми­на­е­мых Пла­то­ном ме­ро­при­я­тий, к ко­то­рым долж­на при­бе­гать ти­ра­ния для сво­е­го со­хра­не­ния: устра­нять (лик­ви­ди­ро­вать) всех чем-ли­бо вы­да­ю­щих­ся лю­дей, «уби­рать прочь с до­ро­ги всех от­ли­ча­ю­щих­ся сво­бод­ным об­ра­зом мыс­лей», во­об­ще осте­ре­гать­ся все­го то­го, от­ку­да воз­ни­ка­ет уве­рен­ность в се­бе и вза­им­ное до­ве­рие. Для это­го, уточ­ня­ет Ари­сто­тель, нуж­но, что­бы все лю­ди, пре­бы­ва­ю­щие в го­ро­де, по­сто­ян­но бы­ли на ви­ду и не име­ли воз­мож­но­сти скры­вать то, чем они за­ни­ма­ют­ся. Они долж­ны по­сто­ян­но ощу­щать се­бя на по­ло­же­нии ра­бов, что­бы при­вык­нуть быть смир­ны­ми. Со­от­вет­ствен­но в ин­те­ре­сах под­дер­жа­ния ти­ра­нии не­об­хо­ди­мо устро­ить де­ло так, что­бы не оста­ва­лось тай­ной ни­что из то­го, о чем го­во­рит или чем за­ни­ма­ет­ся каж­дый из под­дан­ных (граж­дан). От­сю­да вы­те­ка­ет по­треб­ность дер­жать боль­шой штат «со­гля­да­та­ев» и «под­слу­ши­ва­те-лей», опа­са­ясь ко­то­рых, под­дан­ные (граж­да­не) «от­вы­ка­ют сво­бод­но об­ме­ни­вать­ся мыс­ля­ми», а ес­ли они и ста­нут вы­ска­зы­вать­ся сво­бод­но, то скрыть свои ре­чи им бу­дет труднее.

Да­лее го­во­рит­ся о важ­но­сти для та­кой вла­сти воз­буж­дать сре­ди со­граж­дан вза­им­ную враж­ду. Пред­ла­га­ет­ся стал­ки­вать дру­зей с дру­зья­ми, про­стой на­род со знат­ны­ми людь­ми, бо­га­тых — с пред­ста­ви­те­ля­ми из их же сре­ды. Для под­дер­жа­ния ти­ра­ни­че­ской вла­сти ока­зы­ва­ет­ся по­лез­ным так­же разо­рять под­дан­ных, что­бы, с од­ной сто­ро­ны, иметь воз­мож­ность со­дер­жать свою охра­ну и что­бы, с дру­гой сто­ро­ны, под­дан­ные, за­ня­тые еже­днев­ны­ми за­бо­та­ми о вы­жи­ва­нии и про­пи­та­нии, не име­ли до­су­га со­став­лять про­тив ти­ра­нии за­го­во­ры. Ари­сто­тель при этом при­во­дит при­мер уста­нов­ле­ния та­ких на­ло­гов и по­да­тей, ко­то­рые при­ме­ня­лись в Си­ра­ку­зах в пе­ри­од прав­ле­ния Ди­о­ни­сия (Стар­ше­го), ко­гда в те­че­ние пя­ти лет «вся соб­ствен­ность под­дан­ных ушла на упла­ту по­да­тей»177. Так же, как и Пла­тон, Ари­сто­тель от­ме­ча­ет, что ти­ра­ну пред­по­чти­тель­но по­сто­ян­но ве­сти вой­ны, «что­бы под­дан­ные не име­ли сво­бод­но­го вре­ме­ни и по­сто­ян­но нуж­да­лись в пред­во­ди­те­ле». При этом он за­ме­ча­ет, что при та­ком спо­со­бе под­дер­жа­ния ти­ра­ни­че­ской вла­сти ти­ра­ну це­ле­со­об­раз­но боль­ше об­щать­ся и про­во­дить вре­мя с ино­зем­ца­ми, чем с мест­ны­ми граж­да­на­ми: «По­след­ние для не­го — вра­ги, а пер­вые не ста­нут его противниками»178.

Вто­рой спо­соб со­хра­не­ния го­су­дар­ствен­ной ти­ра­нии, рас­смот­рен­ный Ари­сто­те­лем, пред­по­ла­га­ет со­зда­вать ви­ди­мость за­бот­ли­вой вла­сти, «но за­бо­тит­ся толь­ко об од­ном: удер­жать в сво­их ру­ках си­лу, что­бы власт­во­вать над людь­ми, не толь­ко же­ла­ю­щи­ми это­го, но и не­же­ла­ю­щи­ми». Для успеш­но­го до­сти­же­ния дан­ной це­ли ти­ра­ну ре­ко­мен­ду­ет­ся из­бе­гать тра­тить день­ги на та­кие на­гра­ды сво­им при­бли­жен­ным, ко­то­рые воз­буж­да­ют в на­род­ной мас­се чув­ство не­до­воль­ства, «ко­гда то, что по­лу­ча­ет­ся от ее ра­бо­ты и жал­ко­го тру­да, щед­ро раз­да­ет­ся ге­те­рам, ино­зем­цам, ис­кус­ни­кам». При этом ти­ра­ну сле­ду­ет по­зи­ци­о­ни­ро­вать се­бя так, что­бы у на­ро­да сло­жи­лось убеж­де­ние в не­об­хо­ди­мо­сти упла­чи­ва­е­мых им по­да­тей и де­неж­ных сбо­ров «для под­дер­жа­ния го­су­дар­ствен­но­го хо­зяй­ства и на тот слу­чай, ес­ли при­дет­ся упо­треб­лять их на во­ен­ные нуж­ды». Со­от­вет­ствен­но, ти­ра­ни­че­ская власть долж­на пред­став­лять се­бя как «охра­ни­те­ля и каз­на­чея» об­ще­ствен­ных средств, на прак­ти­ке ис­поль­зуя их в соб­ствен­ных эго­и­сти­че­ских интересах.

Со­зда­ние та­ко­го об­ра­за пред­по­ла­га­ет, что «по ча­сти фи­зи­че­ских на­сла­жде­ний» нуж­но по­сту­пать не так, как по­сту­па­ют те из ти­ра­нов, «ко­то­рые не толь­ко пре­да­ют­ся им с са­мо­го утра, при­чем по не­сколь­ку дней под­ряд, но стре­мят­ся де­лать это на­по­каз пе­ред дру­ги­ми, что­бы на них смот­ре­ли с изум­ле­ни­ем, как на лю­дей счаст­ли­вых и бла­жен­ных». На­обо­рот, пре­ду­пре­жда­ет Ари­сто­тель, «ти­ран дол­жен быть осо­бен­но уме­рен­ным во всем этом или же в край­нем слу­чае из­бе­гать де­лать это на­по­каз пе­ред дру­ги­ми; ведь лег­ко под­вер­га­ет­ся по­ку­ше­нию и пре­зре­нию не трез­вый, а пья­ный, не бодр­ству­ю­щий, а спящий».

Для со­хра­не­ния вла­сти от не­го тре­бу­ет­ся так­же «укра­шать го­су­дар­ство», и глав­ное — «по­сто­ян­но по­ка­зы­вать осо­бен­ное рве­ние ко все­му ка­са­ю­ще­му­ся ре­ли­ги­оз­но­го куль­та», но не до­хо­дить в этом от­но­ше­нии «до про­яв­ле­ния глу­по­сти». Кро­ме то­го, лю­дей, от­ли­ча­ю­щих­ся в чем-ли­бо, ти­ра­ну, как со­ве­то­вал Ари­сто­тель, сле­ду­ет «окру­жить та­ким по­че­том, что­бы им и в го­ло­ву не при­хо­ди­ло, буд­то они мо­гут по­лу­чить боль­ший по­чет от сво­бод­ных граж­дан». Об­щим сред­ством для со­хра­не­ния вся­ко­го ро­да еди­но­дер­жав­ной вла­сти, по мне­нию Ари­сто­те­ля, слу­жит сле­ду­ю­щее пра­ви­ло: «Ни­ко­го в от­дель­но­сти взя­то­го не воз­ве­ли­чи­вать, а ес­ли уж при­хо­дит­ся де­лать это, то воз­вы­шать не­сколь­ких лиц, по­то­му что они бу­дут сле­дить друг за дру­гом; ес­ли же все-та­ки при­дет­ся воз­ве­ли­чить ко­го-ни­будь од­но­го, то уж во вся­ком слу­чае не че­ло­ве­ка с от­важ­ным ха­рак­те­ром». При этом воз­ла­гать по­че­сти дол­жен сам ти­ран, а на­ло­же­ние ка­ры по­ру­чать дру­гим долж­ност­ным ли­цам и су­ду. Кро­ме то­го, учи­ты­вая, что го­су­дар­ство со­сто­ит из двух ча­стей — не­иму­щих и со­сто­я­тель­ных, сле­ду­ет вну­шать тем и дру­гим, что их бла­го­по­лу­чие опи­ра­ет­ся на власть ти­ра­на. А ес­ли од­на из этих сто­рон ока­жет­ся силь­нее, то ти­ра­ну сле­ду­ет пре­иму­ще­ствен­но ее за­ин­те­ре­со­вать в под­дер­жа­нии сво­ей вла­сти. Ины­ми сло­ва­ми, ос­нов­ное сред­ство для до­сти­же­ния це­ли со­хра­не­ния ти­ра­ни­че­ской вла­сти за­клю­ча­ет­ся в том, что­бы в гла­зах сво­их под­дан­ных ти­ран пред­став­лял­ся не ти­ра­ном, а «до­мо­пра­ви­те­лем и ца­рем, не гра­би­те­лем, а опе­ку­ном». Он дол­жен, со­глас­но Ари­сто­те­лю, «ве­сти скром­ный об­раз жиз­ни, не поз­во­лять се­бе из­ли­шеств, знат­ных при­вле­кать на свою сто­ро­ну сво­им об­хож­де­ни­ем, а на­ро­дом ру­ко­во­дить при по­мо­щи де­ма­го­ги­че­ских приемов»179.

 

Мы со­зна­тель­но не­сколь­ко от­кло­ни­лись от ос­нов­ной те­мы дан­ной гла­вы для то­го, что­бы еще раз пре­ду­пре­дить о воз­мож­но­сти ис­поль­зо­ва­ния во­про­са о граж­дан­ском об­ще­стве (в том ви­де, в ко­то­ром он сей­час в ос­нов­ном об­суж­да­ет­ся) в ка­че­стве од­но­го из та­ких де­ма­го­ги­че­ских при­е­мов со сто­ро­ны пред­ста­ви­те­лей вла­сти. Кро­ме то­го, при­ве­дя об­шир­ное из­ло­же­ние взгля­дов Ари­сто­те­ля на воз­мож­ные ме­то­ды под­дер­жа­ния ти­ра­ни­че­ской вла­сти, мы хо­те­ли по­ка­зать не­кор­рект­ность со­хра­ня­ю­щих­ся (в том чис­ле в учеб­ни­ках по по­ли­то­ло­гии180) пред­став­ле­ний, со­глас­но ко­то­рым Н. Ма­киа­вел­ли (1469–1527) при­пи­сы­ва­ет­ся свер­ше­ние та­ко­го «пе­ре­во­ро­та в по­ли­ти­че­ской мыс­ли», в ре­зуль­та­те ко­то­ро­го про­изо­шло раз­де­ле­ние по­ня­тий по­ли­ти­ки и эти­ки; от­ход от прин­ци­па обес­пе­че­ния «спра­вед­ли­вой вла­сти» к идее до­сти­же­ния вла­сти лю­бой це­ной и со­хра­не­ния ее лю­бы­ми сред­ства­ми; от­кры­тие фе­но­ме­на «но­во­го го­су­дар­ства» и «но­во­го по­ли­ти­ка», не свя­зан­но­го нор­ма­ми мо­ра­ли и нрав­ствен­но­сти. Та­кая точ­ка зре­ния про­сто не со­от­вет­ству­ет действительности.

Од­на­ко важ­но так­же по­ни­мать, по­че­му имен­но ав­то­ра «Го­су­да­ря» (а не Ари­сто­те­ля за «со­ве­ты», как мож­но со­хра­нять ти­ра­ни­че­скую власть) об­ви­ни­ли в со­зда­нии «ре­ак­ци­он­ной по­ли­ти­че­ской шко­лы», ос­но­ван­ной на убий­ствах, клят­во­пре­ступ­ле­ни­ях, из­ме­нах, тер­ро­ре, стрем­ле­нии к по­ра­бо­ще­нию. При этом «ма­киа­вел­лиз­мом» (с по­да­чи иезу­и­тов181) на­зва­ли по­ли­ти­ку, от­ли­ча­ю­щу­ю­ся пол­ным от­сут­стви­ем чест­но­сти и спра­вед­ли­во­сти, пре­сле­ду­ю­щую успех и власть, не об­ра­ща­ю­щую вни­ма­ния на ис­поль­зу­е­мые средства.

Ос­нов­ная при­чи­на это­го бы­ла свя­за­на с тем, что про­из­ве­де­ния Ари­сто­те­ля, Пла­то­на и Ци­це­ро­на, вос­со­здан­ные (а, ес­ли го­во­рить точ­нее — со­здан­ные за­но­во182) фи­ло­со­фа­ми-схо­ла­ста­ми мо­на­ше­ских ор­де­нов, ис­поль­зо­ва­лись ка­то­ли­че­ской цер­ко­вью для пред­став­ле­ния сво­ей док­три­ны в ка­че­стве во­пло­ще­ния ис­ка­ний и древ­них фи­ло­со­фов и обос­но­ва­ния прин­ци­па вер­хо­вен­ства ре­ли­ги­оз­ной вла­сти над свет­ской. Вер­хо­вен­ство цер­ков­ной вла­сти по­зи­ци­о­ни­ро­ва­лось, по су­ти, как по­зи­тив­ная ре­а­ли­за­ция фи­ло­соф­ских идей, стрем­ле­ний и пред­став­ле­ний об иде­аль­ном го­су­дар­стве. Ма­киа­вел­ли же под­креп­лял свои со­ве­ты (от­но­си­тель­но ме­ро­при­я­тий, не­об­хо­ди­мых для до­сти­же­ния и со­хра­не­ние вла­сти) ссыл­ка­ми на при­ме­ры не толь­ко древ­них пра­ви­те­лей, но и взя­тые из жиз­ни пред­ста­ви­те­лей выс­ших иерар­хов Рим­ской церк­ви. Бо­лее то­го, он да­же об­ви­нял их в том, что сво­и­ми дей­стви­я­ми, на­прав­лен­ны­ми на за­креп­ле­ние за со­бой и свет­ской вла­сти, а так­же про­ве­де­ни­ем прак­ти­че­ски не­при­кры­той по­ли­ти­ки лич­но­го обо­га­ще­ния они уни­что­жи­ли в Ита­лии ис­тин­ную религию.

Ес­ли вни­ма­тель­но чи­тать про­из­ве­де­ния Ма­киа­вел­ли, то до­ста­точ­но чет­ко про­ри­со­вы­ва­ет­ся его по­зи­ция, ко­то­рая за­клю­ча­ет­ся в не­га­тив­ном от­но­ше­нии к го­су­дар­ствен­ной ти­ра­нии и за­щи­те прин­ци­пов сво­бо­ды об­ще­ствен­ной жиз­ни. Для при­ме­ра при­ве­дем хо­тя бы по­ли­ти­че­скую оцен­ку, ко­то­рую Ма­киа­вел­ли дал прав­ле­нию Ю. Це­за­ря. «Пусть ни­ко­го не об­ма­ны­ва­ет, — пи­сал Ма­киа­вел­ли в «Рас­суж­де­ни­ях о пер­вой де­ка­де Ти­та Ли­вия», — сла­ва Це­за­ря, как бы силь­но ни про­слав­ля­ли его пи­са­те­ли, ибо хва­лив­ших Це­за­ря ли­бо со­блаз­ни­ла его счаст­ли­вая судь­ба, ли­бо устра­ши­ла про­дол­жи­тель­ность су­ще­ство­ва­ния им­пе­ра­тор­ской вла­сти, ко­то­рая, со­хра­няя его имя, не до­пус­ка­ла, что­бы пи­са­те­ли сво­бод­но о нем го­во­ри­ли… Ес­ли бы ис­то­рия рим­ских им­пе­ра­то­ров бы­ла как сле­ду­ет рас­смот­ре­на, она мог­ла бы по­слу­жить хо­ро­шим ру­ко­вод­ством для ка­ко­го-ни­будь го­су­да­ря и по­ка­зать ему пу­ти сла­вы и по­зо­ра, без­опас­но­сти и веч­ных опа­се­ний за соб­ствен­ную жизнь. Ведь из два­дца­ти ше­сти им­пе­ра­то­ров от Це­за­ря до Мак­си­ми­ли­а­на шест­на­дцать бы­ли уби­ты и лишь де­сять умер­ли сво­ей смер­тью… Он уви­дит, как в Ри­ме со­вер­ша­ют­ся бес­чис­лен­ные же­сто­ко­сти, как бла­го­род­ство, бо­гат­ство, про­шлые за­слу­ги, а боль­ше все­го доб­лесть вме­ня­ют­ся в тяг­чай­шие пре­ступ­ле­ния, ка­ра­е­мые смер­тью. Он уви­дит, как на­граж­да­ют кле­вет­ни­ков, как слуг под­ку­па­ют до­но­сить на гос­под, воль­но­от­пу­щен­ни­ков — на их хо­зя­ев и как те, у ко­го не на­шлось вра­гов, угне­та­ют­ся сво­и­ми дру­зья­ми. Вот то­гда-то он очень хо­ро­шо пой­мет, чем обя­за­ны Це­за­рю — Рим, Ита­лия, весь мир»183.

Не слу­чай­но та­кие фи­ло­со­фы, как Д. Дид­ро (1713–1784) и Ж.-Ж. Рус­со (1712–1778), ви­де­ли в Ма­киа­вел­ли че­ло­ве­ка, ко­то­рый пре­по­дал «ве­ли­кие уро­ки на­ро­дам», рас­крыв под ви­дом со­ве­тов дес­по­тиз­му все свя­зан­ное с ним без­за­ко­ние и об­на­жив тем са­мым ис­тин­ный смысл дей­ствий ти­ра­ни­че­ской вла­сти, да­же ес­ли она ли­це­мер­но при­кры­ва­ет­ся по­кры­ва­лом все­об­ще­го бла­га184. К со­жа­ле­нию, мне­ние этих фи­ло­со­фов пред­ста­ви­те­лям раз­лич­ных ви­дов вла­сти уда­лось «уто­пить» в не­га­тив­ных суж­де­ни­ях об ав­то­ре «Го­су­да­ря», ко­то­рые бы­ли на­прав­ле­ны на то, что­бы от­толк­нуть зна­чи­тель­ную часть чест­ных лю­дей от вни­ма­тель­но­го изу­че­ния про­из­ве­де­ний Макиавелли.

 

При этом из по­ля зре­ния вы­па­ла и трак­тов­ка Ма­киа­вел­ли при­чин воз­ник­но­ве­ния го­су­дар­ства. Со­глас­но его объ­яс­не­нию, «ко­гда род че­ло­ве­че­ский раз­мно­жил­ся, лю­ди на­ча­ли объ­еди­нять­ся и, что­бы луч­ше обе­речь се­бя, ста­ли вы­би­рать из сво­ей сре­ды са­мых силь­ных и храб­рых, де­лать их сво­и­ми во­жа­ка­ми и под­чи­нять­ся им. Из это­го ро­ди­лось по­ни­ма­ние хо­ро­ше­го и доб­ро­го в от­ли­чие от дур­но­го и зло­го. Вид че­ло­ве­ка, вре­дя­ще­го сво­е­му бла­го­де­те­лю, вы­зы­вал у лю­дей гнев и со­стра­да­ние. Они ру­га­ли не­бла­го­дар­ных и хва­ли­ли тех, кто ока­зы­вал­ся бла­го­дар­ным. По­том, со­об­ра­зив, что са­ми мо­гут под­верг­нуть­ся та­ким же оби­дам, и дабы из­бег­нуть по­доб­но­го зла, они при­шли к со­зда­нию за­ко­нов и уста­нов­ле­нию на­ка­за­ний для их на­ру­ши­те­лей. Так воз­ник­ло по­ни­ма­ние спра­вед­ли­во­сти». И да­лее: «Вы­би­рая те­перь го­су­да­ря, лю­ди от­да­ва­ли пред­по­чте­ние уже не са­мо­му от­важ­но­му, а наи­бо­лее рас­су­ди­тель­но­му и спра­вед­ли­во­му»185. Ес­ли в дан­ном по­вест­во­ва­нии вме­сто тер­ми­на «бла­го­де­тель» по­ста­вить «кре­ди­тор», а «по­ни­ма­ние доб­ро­го» опре­де­лить как при­зна­ние «пра­ва дан­но­го кре­ди­то­ра» и сво­их обя­за­тельств пе­ред ним, то при от­ве­те на во­прос об ис­точ­ни­ке и при­ро­де го­су­дар­ствен­но­го пра­ва все вста­ло бы на свои места.

При­зна­ние и за­щи­та прав во­жа­ков (бла­го­де­те­лей) как кре­ди­то­ров об­ще­ства, а со­от­вет­ствен­но при­ня­тие осталь­ны­ми чле­на­ми об­ще­ства обя­за­тельств пе­ред ни­ми (под­чи­нять­ся, по­зна­вать доб­ро, быть бла­го­дар­ным, как это ска­за­но у Ма­киа­вел­ли) ока­зы­ва­ют­ся (при та­ком рас­смот­ре­нии) впол­не есте­ствен­ны­ми и есте­ствен­ным об­ра­зом по­ни­ма­е­мы­ми тре­бо­ва­ни­я­ми и за­ко­на­ми со­ци­аль­ной жиз­ни. В даль­ней­шем столь же есте­ствен­ным об­ра­зом мож­но бы­ло бы объ­яс­нить смысл вво­ди­мых в го­су­дар­стве за­ко­нов — под­дер­жи­вать (стра­хо­вать) пра­ва кре­ди­то­ров и спо­соб­ство­вать тем са­мым даль­ней­ше­му раз­ви­тию и рас­про­стра­не­нию кре­дит­ных от­но­ше­ний меж­ду чле­на­ми об­ще­ства. Эту за­да­чу и сле­до­ва­ло бы опре­де­лить в ка­че­стве ос­нов­ной це­ли де­я­тель­но­сти государства.

Ко­неч­но, как мы уже от­ме­ча­ли, при этом сле­ду­ет учи­ты­вать, что, во-пер­вых, пра­ва лю­бых кре­ди­то­ров не­без­гра­нич­ны и не мо­гут при­зна­вать­ся за ни­ми на веч­ные вре­ме­на. Во-вто­рых, у быв­ших кре­ди­то­ров до­ста­точ­но ча­сто воз­ни­ка­ет стрем­ле­ние со­хра­нить за со­бой пра­ва, ко­то­рые уже не поль­зу­ют­ся боль­ше есте­ствен­ным при­зна­ни­ем со сто­ро­ны дру­гих чле­нов об­ще­ства (быв­ших долж­ни­ков), по­сколь­ку они бо­лее не яв­ля­ют­ся их кре­ди­то­ра­ми. Бо­лее то­го, быв­шие кре­ди­то­ры мо­гут со вре­ме­нем пре­вра­щать­ся и в не­пла­те­же­спо­соб­ных долж­ни­ков. Дан­ное об­сто­я­тель­ство осо­бен­но важ­но по­нять, ес­ли учи­ты­вать, что с по­яв­ле­ни­ем го­су­дар­ства и уста­нов­ле­ни­ем обя­за­тель­но­го по­ряд­ка взи­ма­ния с граж­дан на­ло­гов и сбо­ров, в рам­ках кре­дит­ных от­но­ше­ний меж­ду го­су­дар­ствен­ной вла­стью и об­ще­ством про­ис­хо­дит сме­на сто­рон: чле­ны об­ще­ства ока­зы­ва­ют­ся те­перь кре­ди­то­ра­ми, а го­су­дар­ствен­ная власть — должником.

Ис­пол­не­ние го­су­дар­ствен­ной вла­стью как долж­ни­ком сво­их обя­за­тельств за­клю­ча­ет­ся в стра­хо­ва­нии и за­щи­те усло­вий, обес­пе­чи­ва­ю­щих даль­ней­шее раз­ви­тие кре­дит­ных от­но­ше­ний меж­ду чле­на­ми об­ще­ства. Та­кое стра­хо­ва­ние вклю­ча­ет в се­бя и за­щи­ту жиз­ни граж­дан, и фор­ми­ро­ва­ние, как те­перь бы ска­за­ли, со­ци­аль­ной и про­мыш­лен­ной ин­фра­струк­ту­ры, спо­соб­ству­ю­щей сбли­же­нию и бо­лее тес­но­му вза­и­мо­дей­ствию меж­ду чле­на­ми об­ще­ства. Есте­ствен­но, оно пред­по­ла­га­ет и уста­нов­ле­ние за­ко­но­да­тель­ных ак­тов, за­щи­ща­ю­щих раз­но­об­раз­ные пра­ва кре­ди­то­ров (вклю­чая пра­во соб­ствен­но­сти), а так­же сни­жа­ю­щих риск «пе­ре­рож­де­ния» дан­ных кре­ди­то­ров в долж­ни­ков в слу­чае об­ра­зо­ва­ния ими раз­лич­но­го ро­да мо­но­по­лий. По­нят­но, что и не­об­хо­ди­мые мас­шта­бы, и це­ли по­доб­но­го стра­хо­ва­ния со сто­ро­ны го­су­дар­ствен­ной вла­сти в пол­ном объ­е­ме вряд ли мог­ли быть осо­зна­ны на от­но­си­тель­но ран­них эта­пах раз­ви­тия че­ло­ве­че­ской цивилизации.

Но важ­но бы­ло за­ме­тить и фи­ло­соф­ски осо­знать, во-пер­вых, сам факт воз­ник­но­ве­ния кре­дит­ных от­но­ше­ний, при ко­то­рых пер­во­на­чаль­но «во­жа­ки» (во­жди или ста­рей­ши­ны ро­дов и пле­мен) вы­сту­па­ли в ро­ли кре­ди­то­ров об­ще­ства, что обес­пе­чи­ва­ло есте­ствен­ное при­зна­ние их прав и осо­знан­ное им под­чи­не­ние со сто­ро­ны дру­гих чле­нов об­ще­ства. Во-вто­рых, не­из­беж­ное в усло­ви­ях об­ра­зо­ва­ния бо­лее круп­ных че­ло­ве­че­ских со­об­ществ и по­яв­ле­ния го­су­дарств из­ме­не­ние по­ло­же­ния сто­рон в рам­ках ука­зан­ных кре­дит­ных от­но­ше­ний. При та­кой «сме­не» рас­смот­ре­ние го­су­да­ря по-преж­не­му в ка­че­стве «бла­го­де­те­ля» (со­зда­те­ля «об­ще­го бла­га») уже не мог­ло со­от­вет­ство­вать дей­стви­тель­но­сти, при­во­ди­ло к не­пра­во­мер­ным умо­за­клю­че­ни­ям от­но­си­тель­но есте­ствен­но­го смыс­ла у функ­ций го­су­дар­ствен­ной вла­сти (что вы­ра­жа­лось в ее не­пра­во­мер­ном обо­жеств­ле­нии и иде­а­ли­за­ции186) и, есте­ствен­но, к по­те­ре или лож­но­му по­ни­ма­нию пред­ста­ви­те­ля­ми са­мой вла­сти сво­их кон­крет­ных обя­зан­но­стей. Тем бо­лее что по­ня­тие «об­щее бла­го» яв­ля­ет­ся край­не рас­плыв­ча­тым и не­кон­крет­ным, при­во­дя к столь же не­опре­де­лен­ным тре­бо­ва­ни­ям и опре­де­ле­ни­ям ос­нов­ных функ­ций и за­дач государства.

При все­об­щем про­воз­гла­ше­нии в ка­че­стве сущ­но­сти го­су­дар­ства обес­пе­че­ния «все­об­ще­го бла­га», в ка­че­стве ос­но­вой за­да­чи го­су­дар­ства ста­ло в луч­шем слу­чае по­ни­мать­ся со­хра­не­ние сло­жив­ше­го­ся об­ще­ствен­но­го по­ряд­ка, ко­то­рый, опре­де­ля­ясь как «бла­го це­ло­го», по су­ще­ству на­чал рас­смат­ри­вать­ся как под­дер­жа­ние бла­га са­мой вла­сти. При та­ком под­хо­де до­сти­же­ние и об­ла­да­ние вла­стью не­из­беж­но вос­при­ни­ма­ет­ся как об­ла­да­ние бла­гом, для со­хра­не­ния ко­то­ро­го тре­бу­ют­ся, прав­да, раз­лич­ные идео­ло­ги­че­ские и/или ре­ли­ги­оз­ные обос­но­ва­ния го­су­дар­ствен­ной вла­сти как бла­га для всех.

Ма­киа­вел­ли, к со­жа­ле­нию, не осо­зна­вал и не вос­при­ни­мал ни са­мо на­ли­чие, ни свое­об­ра­зие кре­дит­ных от­но­ше­ний меж­ду пред­ста­ви­те­ля­ми го­су­дар­ствен­ной вла­сти и осталь­ны­ми чле­на­ми об­ще­ства. Его по­ни­ма­ние дан­ных во­про­сов оста­лось огра­ни­чен­ным рам­ка­ми от­но­ше­ний к «во­жа­кам об­ще­ства» и го­су­дар­ствен­ной вла­сти как к бла­го­де­те­лям и ис­точ­ни­кам об­ще­го бла­га. Это при­ве­ло к то­му, что в даль­ней­шем из­ло­же­нии во­про­са о раз­ви­тии го­су­дар­ства он стал во мно­гом при­во­дить те же по­ло­же­ния, что со­дер­жа­лись в тру­дах Пла­то­на и Ци­це­ро­на, ви­дя ос­нов­ную при­чи­ну «пе­ре­рож­де­ния» го­су­дар­ствен­ной вла­сти в том, что она пе­ре­ста­ла по­мыш­лять о «доб­ро­де­тель­ных де­я­ни­ях» и об­щем бла­ге. В част­но­сти, он пи­шет: «Но так как со вре­ме­нем го­су­дар­ствен­ная власть из вы­бор­ной пре­вра­ти­лась в на­след­ствен­ную, то но­вые, на­след­ствен­ные го­су­да­ри из­ряд­но вы­ро­ди­лись по срав­не­нию с преж­ни­ми. Не по­мыш­ляя о доб­лест­ных де­я­ни­ях, они за­бо­ти­лись толь­ко о том, как бы им пре­взой­ти всех осталь­ных в рос­ко­ши, сла­до­стра­стии и вся­ко­го ро­да раз­вра­те. По­это­му го­су­дарь ста­но­вил­ся не­на­вист­ным; все­об­щая не­на­висть вы­зы­ва­ла в нем страх; страх же тол­кал его на на­си­лия, и все это вско­ре по­рож­да­ло ти­ра­нию. Этим кла­лось на­ча­ло кру­ше­нию еди­но­вла­стия: воз­ни­ка­ли тай­ные об­ще­ства и за­го­во­ры про­тив государей»187.

Прав­да, су­дя по все­му, у Ма­киа­вел­ли при­сут­ство­ва­ла не­ко­то­рая не­удо­вле­тво­рен­ность по­доб­ны­ми рас­суж­де­ни­я­ми и ощу­ще­ние не­об­хо­ди­мо­сти по­ис­ка иной ос­но­вы, а так­же иных прин­ци­пов ор­га­ни­за­ции и на­прав­ле­ний де­я­тель­но­сти го­су­дар­ства, что про­яви­лось в рас­ска­зан­ной им ис­то­рии воз­ник­но­ве­ния и осо­бен­но­стях функ­ци­о­ни­ро­ва­ния ге­ну­эз­ско­го бан­ка Свя­то­го Ге­ор­гия. Этот рас­сказ при­во­дит­ся им в «Ис­то­рии Флоренции».

Банк Свя­то­го Ге­ор­гия был ос­но­ван в ре­зуль­та­те то­го, что го­су­дар­ство, бу­дучи не в со­сто­я­нии по­га­сить пе­ред граж­да­на­ми свои дол­ги по го­су­дар­ствен­ным зай­мам, усту­пи­ло дер­жа­те­лям дан­ных зай­мов пра­во взи­ма­ния и по­лу­че­ния до­хо­дов от та­мо­жен­ных по­шлин. В этих це­лях бы­ло из­да­но по­ста­нов­ле­ние о том, что «каж­дый из кре­ди­то­ров го­су­дар­ства бу­дет по­лу­чать опре­де­лен­ную часть от сум­мы та­мо­жен­ных сбо­ров про­пор­ци­о­наль­но той сум­ме, ко­то­рую он дал взай­мы го­су­дар­ству, по­ка долг не бу­дет по­га­шен». В ре­зуль­та­те кре­ди­то­ры го­су­дар­ства учре­ди­ли банк, дав ему име­но­ва­ние в честь Свя­то­го Ге­ор­гия, из­бра­ли со­вет бан­ка в ко­ли­че­стве ста че­ло­век для ре­ше­ния всех те­ку­щих дел, а так­же вер­хов­ный ор­ган бан­ка, со­сто­я­щий из вось­ми че­ло­век — «Ко­ми­тет вось­ми», ко­то­рый дол­жен был сле­дить за ис­пол­не­ни­ем ре­ше­ний со­ве­та. Каж­дый из дер­жа­те­лей го­су­дар­ствен­ных зай­мов по­лу­чил вза­мен опре­де­лен­ное чис­ло ак­ций бан­ка, по­лу­чив­ших на­зва­ние «места».

В даль­ней­шем пра­ви­тель­ство ста­ло по­сто­ян­но об­ра­щать­ся к бан­ку за но­вы­ми зай­ма­ми, в ка­че­стве обес­пе­че­ния ко­то­рых ему ста­ли пе­ре­да­вать­ся зе­мель­ные участ­ки, а так­же усту­пать­ся пра­ва взи­ма­ния на­ло­гов и сбо­ров. «Де­ло до­шло до то­го», — пи­шет Ма­киа­вел­ли, — что «боль­шая часть зе­мель и го­ро­дов, со­сто­я­щих под управ­ле­ни­ем Ге­нуи, пе­ре­шла в ве­де­ние бан­ка: он хо­зяй­ни­ча­ет в них, за­щи­ща­ет их, и каж­дый год по­сы­ла­ет ту­да сво­их от­кры­то из­бран­ных пра­ви­те­лей, в де­я­тель­ность ко­то­рых го­су­дар­ство не вме­ши­ва­ет­ся. А от­сю­да про­изо­шло и то, что граж­да­не, счи­тая пра­ви­тель­ство рес­пуб­ли­ки ти­ра­ни­че­ским, утра­ти­ли к не­му вся­кую при­вя­зан­ность, пе­ре­не­ся ее на банк Свя­то­го Ге­ор­гия, где управ­ле­ние все­ми де­ла­ми ве­дет­ся упо­ря­до­чен­но и спра­вед­ли­во». Ины­ми сло­ва­ми, Ма­киа­вел­ли опять же рас­ска­зы­ва­ет о кре­дит­ной при­ро­де пра­ва, о есте­ствен­ном при­зна­нии пра­ва имен­но за кре­ди­то­ра­ми об­ще­ства, о том, что ис­тин­ную ле­ги­тим­ность вла­сти при­но­сит на­ли­чие у нее кре­дит­ной ос­но­вы. Но, ка­за­лось бы, столь есте­ствен­но­го ша­га к осо­зна­нию и при­зна­нию дан­но­го фак­та Ма­киа­вел­ли все-та­ки не де­ла­ет. Он, прав­да, на­зы­ва­ет ис­то­рию бан­ка Свя­то­го Ге­ор­гия тем уди­ви­тель­ным при­ме­ром, «ко­то­ро­го не мог за­сви­де­тель­ство­вать ни один фи­ло­соф, из­ла­га­ю­щий по­ряд­ки в го­су­дар­стве, дей­стви­тель­но су­ще­ству­ю­щем или вымышленном».

Суть ука­зан­но­го при­ме­ра за­клю­ча­ет­ся в том, что «на од­ной и той же тер­ри­то­рии, сре­ди од­но­го и то­го же на­се­ле­ния од­но­вре­мен­но су­ще­ству­ют и сво­бо­да, и ти­ра­ния; и ува­же­ние к за­ко­нам, и рас­тле­ние умов; и спра­вед­ли­вость, и про­из­вол. Ибо лишь та­кой по­ря­док и обес­пе­чи­ва­ет со­хран­ность го­ро­да, жи­ву­ще­го по древним и весь­ма по­чтен­ным обы­ча­ям»188. За эти­ми сло­ва­ми мож­но так­же уви­деть на­ли­чие у Ма­киа­вел­ли, пусть и смут­ной, до­гад­ки о не­об­хо­ди­мо­сти обес­пе­че­ния от­но­си­тель­но не­за­ви­си­мо­го и са­мо­сто­я­тель­но­го функ­ци­о­ни­ро­ва­ния по­ли­ти­че­ской и де­неж­ной вла­стей; о том, что ре­аль­ные ме­ха­низ­мы сдер­жек и про­ти­во­ве­сов, пре­пят­ству­ю­щие на­ступ­ле­нию все­о­хва­ты­ва­ю­щей ти­ра­нии го­су­дар­ствен­ной вла­сти, мо­гут быть со­зда­ны толь­ко при та­ком по­ни­ма­нии ре­а­ли­за­ции прин­ци­па раз­де­ле­ния вла­стей. К со­жа­ле­нию, Ма­киа­вел­ли не раз­вил эти свои мыс­ли, и ука­зан­ная до­гад­ка так и оста­лась в ви­де не до кон­ца осо­знан­но­го смут­но­го ощущения.

 

Что ка­са­ет­ся упо­треб­ле­ния Ма­киа­вел­ли тер­ми­на «граж­дан­ское об­ще­ство» (в из­да­ни­ях про­из­ве­де­ний Ма­киа­вел­ли на рус­ском язы­ке дан­ный тер­мин был пе­ре­ве­ден как «ци­ви­ли­зо­ван­ное об­ще­ство», или «граж­дан­ский об­ще­ствен­ный строй»), то в боль­шин­стве слу­ча­ев он за­ме­нял его по­ня­ти­ем «республика».

Кста­ти, имен­но со стрем­ле­ни­ем от­де­лить тер­мин «рес­пуб­ли­ка» от по­ня­тия «го­су­дар­ство» (пре­кра­тить их упо­треб­ле­ние в ка­че­стве си­но­ни­мов, огра­ни­чив смыс­ло­вое со­дер­жа­ние «рес­пуб­ли­ки» фор­мой де­мо­кра­ти­че­ско­го устрой­ства го­су­дар­ства), во мно­гом свя­за­но бо­лее ак­тив­ное ис­поль­зо­ва­ние сло­во­со­че­та­ния «граж­дан­ское об­ще­ство» в фи­ло­соф­ско-по­ли­ти­че­ской лек­си­ке в XVII ве­ке. Мож­но ска­зать, что за­креп­ле­ние в по­ли­ти­че­ской фи­ло­со­фии тер­ми­нов «граж­дан­ское об­ще­ство», а так­же «по­ли­ти­че­ское об­ще­ство», про­изо­шло в ре­зуль­та­те по­явив­шей­ся в это вре­мя кон­цеп­ции го­су­дар­ства как об­ще­ствен­но­го договора189.

Сре­ди ос­но­во­по­лож­ни­ков ука­зан­ной кон­цеп­ции, сыг­рав­ших ос­нов­ную роль и в том, что ука­зан­ные тер­ми­ны ста­ли ши­ро­ко ис­поль­зо­вать­ся в по­ли­ти­че­ском и на­уч­ном обо­ро­те, сле­ду­ет осо­бо вы­де­лить ан­глий­ско­го фи­ло­со­фа Т. Гобб­са (1558–1679) и его бо­лее мо­ло­до­го со­оте­че­ствен­ни­ка Дж. Лок­ка (1632–1704). Важ­но так­же под­черк­нуть, что раз­ра­бот­ка кон­цеп­ции го­су­дар­ства как об­ще­ствен­но­го до­го­во­ра бы­ла обу­слов­ле­на не столь­ко по­ис­ком дей­стви­тель­ных при­чин и усло­вий ис­то­ри­че­ско­го фор­ми­ро­ва­ния го­су­дар­ства и граж­дан­ско­го об­ще­ства, сколь­ко по­ли­ти­че­ски­ми со­об­ра­же­ни­я­ми и це­ля­ми. Сре­ди них ос­нов­ное ме­сто за­ни­ма­ло фи­ло­соф­ское обос­но­ва­ние не­за­ви­си­мо­сти свет­ской вла­сти и идео­ло­ги­че­ское обес­пе­че­ние ее дей­ствий, на­прав­лен­ных на огра­ни­че­ние вли­я­ния и вла­сти римских пап190.

В ка­че­стве ба­зо­вой по­сыл­ки при обос­но­ва­нии тео­рии воз­ник­но­ве­ния го­су­дар­ства как об­ще­ствен­но­го до­го­во­ра Т. Гобб­сом бы­ло за­яв­ле­но, что прак­ти­че­ски все лю­ди (за не­боль­шим ис­клю­че­ни­ем) об­ла­да­ют как рав­ны­ми фи­зи­че­ски­ми и ин­тел­лек­ту­аль­ны­ми спо­соб­но­стя­ми, так и рав­ны­ми от при­ро­ды (от Бо­га) «есте­ствен­ны­ми» пра­ва­ми, по­лу­ча­е­мы­ми ими при рож­де­нии. Ра­вен­ство прав на всё, что окру­жа­ет каж­до­го че­ло­ве­ка, и на лю­бые дей­ствия, на­прав­лен­ные на удо­вле­тво­ре­ние его жиз­нен­ных по­треб­но­стей и ин­те­ре­сов, вкла­ды­ва­лось им в по­ня­тие че­ло­ве­че­ской сво­бо­ды как сво­бо­ды ис­поль­зо­вать си­лы по лич­но­му усмот­ре­нию для со­хра­не­ния ин­ди­ви­ду­аль­ной при­ро­ды. Под сво­бо­дой по­ни­ма­лось так­же от­сут­ствие внеш­них пре­пят­ствий, ко­то­рые мо­гут ли­шить или огра­ни­чить власть че­ло­ве­ка де­лать то, что он хо­тел бы. При этом утвер­жда­лось, что в пе­ри­од на­хож­де­ния че­ло­ве­че­ско­го об­ще­ства в «есте­ствен­ном со­сто­я­нии» стрем­ле­ние од­но­го че­ло­ве­ка ре­а­ли­зо­вать свою сво­бо­ду на­тал­ки­ва­лось на ана­ло­гич­ное при­тя­за­ние со сто­ро­ны дру­го­го, что обу­сло­ви­ло не­до­ве­рие меж­ду людь­ми и на­ча­ло вой­ны «всех про­тив всех», в рам­ках ко­то­рой каж­дый пы­тал­ся ре­а­ли­зо­вать свои «есте­ствен­ные» права.

Од­на­ко по­ми­мо на­ли­чия у каж­до­го че­ло­ве­ка от рож­де­ния «есте­ствен­ных прав», Т. Гоббс ука­зы­вал на су­ще­ство­ва­ние «есте­ствен­ных» (бо­же­ствен­ных) за­ко­нов, ос­нов­ным из ко­то­рых на­зы­вал­ся за­кон со­хра­не­ния че­ло­ве­че­ской жиз­ни, тре­бу­ю­щий со­блю­де­ния за каж­дым че­ло­ве­ком пра­ва на жизнь и обу­слов­ли­ва­ю­щий стрем­ле­ние лю­дей к ми­ру. По мне­нию Гобб­са, есте­ствен­ный за­кон есть пред­пи­са­ние, или най­ден­ное ра­зу­мом об­щее пра­ви­ло, со­глас­но ко­то­ро­му че­ло­ве­ку за­пре­ща­ет­ся де­лать то, что па­губ­но для его жиз­ни или что ли­ша­ет его средств к ее со­хра­не­нию, а так­же пре­не­бре­гать тем, что яв­ля­ет­ся наи­луч­шим сред­ством для со­хра­не­ния жиз­ни. Раз­ли­чие меж­ду есте­ствен­ным пра­вом че­ло­ве­ка и есте­ствен­ным за­ко­ном он обо­зна­чал та­ким об­ра­зом, что пра­во опре­де­ля­ет сво­бо­ду де­лать или не де­лать что-ли­бо, а за­кон обя­зы­ва­ет че­ло­ве­ка к той или дру­гой ча­сти этой альтернативы.

Осо­зна­ние глав­но­го есте­ствен­но­го за­ко­на (за­ко­на со­хра­не­ния жиз­ни) не­об­хо­ди­мо тре­бо­ва­ло пре­кра­ще­ния вой­ны «всех про­тив всех» в це­лях са­мо­со­хра­не­ния че­ло­ве­че­ско­го ро­да и при­ве­ло лю­дей к до­го­во­ру о со­зда­нии го­су­дар­ства. В ре­зуль­та­те вме­сто «есте­ствен­но­го об­ще­ства» воз­ник­ло «граж­дан­ское об­ще­ство», ко­то­рое ха­рак­те­ри­зу­ет­ся тем, что все его участ­ни­ки пе­ре­да­ли при­над­ле­жав­шие им по пра­ву рож­де­ния свои есте­ствен­ные пра­ва вер­хов­ной вла­сти191. Та­кая пе­ре­да­ча прав и счи­та­ет­ся мо­мен­том воз­ник­но­ве­ния го­су­дар­ства, в ко­то­ром по­яв­ле­ние у вер­хов­ной вла­сти мо­но­поль­но­го пра­ва на при­ме­не­ние на­си­лия долж­но бы­ло огра­ни­чить и ис­клю­чить раз­ру­ши­тель­ные по­след­ствия вой­ны «всех про­тив всех», а са­мо­му го­су­дар­ству над­ле­жа­ло обес­пе­чить за­щи­ту пе­ре­дан­ных ему есте­ствен­ных прав каж­до­го чле­на граж­дан­ско­го об­ще­ства. Счи­та­ет­ся, что с это­го мо­мен­та ни один граж­да­нин уже не имел пра­ва вос­поль­зо­вать­ся сво­и­ми есте­ствен­ны­ми пра­ва­ми (за ис­клю­че­ни­ем пра­ва в слу­чае воз­ник­но­ве­ния ре­аль­ной угро­зы его жиз­ни на ее за­щи­ту192), а так­же ру­ко­вод­ство­вать­ся «есте­ствен­ны­ми за­ко­на­ми», а не за­ко­на­ми го­су­дар­ства. Обя­за­тель­ства по ис­пол­не­нию тре­бо­ва­ний «есте­ствен­ных за­ко­нов» воз­ла­га­лись Гобб­сом ис­клю­чи­тель­но на вер­хов­ную власть в государстве193.

Гоббс рас­смат­ри­вал «об­ще­ствен­ный до­го­вор» как со­гла­ше­ние, за­клю­ча­е­мое «каж­дым че­ло­ве­ком с каж­дым дру­гим та­ким об­ра­зом, как ес­ли бы каж­дый че­ло­век ска­зал дру­го­му: я упол­но­мо­чи­ваю это­го че­ло­ве­ка или это со­бра­ние лиц и пе­ре­даю ему мое пра­во управ­лять со­бой при том усло­вии, что ты та­ким же об­ра­зом пе­ре­дашь ему свое пра­во и санк­ци­о­ни­ру­ешь все его дей­ствия. Ес­ли это со­вер­ши­лось, то мно­же­ство лю­дей, объ­еди­нен­ное та­ким об­ра­зом в од­ном ли­це, на­зы­ва­ет­ся го­су­дар­ством, по-ла­ты­ни — «civitas». В со­бра­нии лиц, про­дол­жа­ет Гоббс, «со­сто­ит сущ­ность го­су­дар­ства, ко­то­рая нуж­да­ет­ся в сле­ду­ю­щем опре­де­ле­нии: го­су­дар­ство есть еди­ное ли­цо, от­вет­ствен­ным за дей­ствия ко­то­ро­го сде­ла­ло се­бя пу­тем вза­им­но­го до­го­во­ра меж­ду со­бой огром­ное мно­же­ство лю­дей, с тем что­бы это ли­цо мог­ло ис­поль­зо­вать си­лу и сред­ства всех их так, как со­чтет не­об­хо­ди­мым для их ми­ра и об­щей защиты»194

В ка­че­стве на­зва­ний для это­го «еди­но­го ли­ца» (го­су­дар­ства) Гоббс пред­ло­жил: Ле­ви­а­фан195 или «смерт­ный Бог», «ис­кус­ствен­ный ор­га­низм» и да­же «ис­кус­ствен­ный че­ло­век», ко­то­рый рож­да­ет­ся при об­ра­зо­ва­нии граж­дан­ско­го об­ще­ства для за­щи­ты и охра­ны его есте­ствен­ных (в зна­че­нии — не­ис­кус­ствен­ных) членов.

Во мно­гом бла­го­да­ря Гобб­су ак­тив­ное упо­треб­ле­ние в по­ли­ти­че­ской фи­ло­со­фии по­лу­чил еще один тер­мин — «по­ли­ти­че­ское те­ло», ко­то­рый, как и по­ня­тие «граж­дан­ское об­ще­ство», ис­поль­зо­вал­ся им для обо­зна­че­ния на­ли­чия го­су­дар­ства (Ле­ви­а­фа­на). У это­го Ле­ви­а­фа­на ис­кус­ствен­ной ду­шой ока­зы­ва­лась вер­хов­ная власть, ко­то­рая да­ет «жизнь и дви­же­ние все­му те­лу». Граж­дан­ский мир опре­де­лял­ся как по­ка­за­тель здо­ро­вья Ле­ви­а­фа­на, сму­та — как бо­лезнь, а граж­дан­ская вой­на — как смерть.

Са­мо по­ня­тие «граж­дан­ское об­ще­ство» ста­ло ха­рак­те­ри­зо­вать­ся как об­ще­ство, функ­ци­о­ни­ру­ю­щее при на­ли­чии ор­га­ни­зо­ван­ной при­ну­ди­тель­ной вла­сти, бла­го­да­ря ко­то­рой ока­зы­ва­ет­ся воз­мож­ным обес­пе­че­ние пра­ва на жизнь и без­опас­ность чле­нов об­ще­ства, их за­щи­та от внеш­них вра­гов и от не­спра­вед­ли­во­стей, чи­ни­мых его чле­на­ми друг дру­гу, сле­до­ва­тель­но, по­яв­ле­ние и охра­на част­ной собственности.

 

В даль­ней­шем сто­рон­ни­ки до­го­вор­ной тео­рии про­ис­хож­де­ния го­су­дар­ства и граж­дан­ско­го об­ще­ства уточ­ня­ли дан­ные Гобб­сом опре­де­ле­ния «есте­ствен­но­го со­сто­я­ния» че­ло­ве­че­ства и со­сто­я­ния «вой­ны всех про­тив всех»196, прин­ци­пы го­су­дар­ствен­но­го устрой­ства197, функ­ции и це­ли го­су­дар­ства, ме­ха­низм ре­а­ли­за­ции об­ще­ствен­но­го до­го­во­ра, а так­же усло­вия, ко­то­рые мог­ли быть при­зна­ны пра­во­мер­ны­ми для про­ти­во­дей­ствия ре­ше­ни­ям и по­ли­ти­ке вла­сти. Но сам под­ход к фак­ти­че­ско­му отож­деств­ле­нию по­ня­тий «граж­дан­ское об­ще­ство», «по­ли­ти­че­ское об­ще­ство», «по­ли­ти­че­ское те­ло» и «го­су­дар­ство» ими не оспаривался.

На­при­мер, со­глас­но опре­де­ле­нию Дж. Лок­ка, «ко­гда ка­кое-ли­бо чис­ло лю­дей так объ­еди­не­но в од­но об­ще­ство, что каж­дый из них от­ка­зы­ва­ет­ся от сво­ей ис­пол­ни­тель­ной вла­сти, при­су­щей ему по за­ко­ну при­ро­ды, и пе­ре­да­ет ее об­ще­ству, то то­гда, и толь­ко то­гда, су­ще­ству­ет по­ли­ти­че­ское, или граж­дан­ское, об­ще­ство. И это про­ис­хо­дит, ко­гда ка­кое-ли­бо чис­ло лю­дей, на­хо­дя­щих­ся в есте­ствен­ном со­сто­я­нии, всту­па­ет в об­ще­ство, что­бы со­ста­вить один на­род, од­но по­ли­ти­че­ское те­ло под вла­стью од­но­го вер­хов­но­го пра­ви­тель­ства, или ко­гда кто-ли­бо при­со­еди­ня­ет­ся к ним и при­ни­ма­ет­ся в ка­кое-ли­бо уже су­ще­ству­ю­щее го­су­дар­ство»198. Вме­сте с тем Дж. Локк утвер­ждал, что глав­ной це­лью объ­еди­не­ния лю­дей в граж­дан­ское об­ще­ство и пе­ре­да­чи ими се­бя под власть вер­хов­но­го пра­ви­тель­ства яв­ля­ет­ся не столь­ко со­хра­не­ние жиз­ни, а со­хра­не­ние соб­ствен­но­сти. Прав­да, сам тер­мин «соб­ствен­ность» Дж. Локк по­ни­мал в ши­ро­ком смыс­ле — как «об­ла­да­ние жиз­нью, сво­бо­да­ми и владениями».

Вме­сте с тем обос­но­ва­ние до­го­вор­ной тео­рии го­су­дар­ства при­об­ре­та­ет у не­го не­сколь­ко иное зву­ча­ние. Ос­нов­ное до­ка­за­тель­ство за­клю­ча­ет­ся в пред­по­ло­же­нии, что для сво­бод­но­го че­ло­ве­ка поль­зо­ва­ние есте­ствен­ным пра­вом хо­тя и име­ет свои по­ло­жи­тель­ные сто­ро­ны, но «весь­ма не­на­деж­но», по­сколь­ку ему по­сто­ян­но угро­жа­ет по­ся­га­тель­ство дру­гих. Имен­но бо­язнь за свою соб­ствен­ность по­буж­да­ет че­ло­ве­ка, как объ­яс­ня­ет Локк, «с го­тов­но­стью от­ка­зать­ся от та­ко­го со­сто­я­ния, ко­то­рое хо­тя и яв­ля­ет­ся сво­бод­ным, но пол­но стра­хов и не­пре­рыв­ных опа­се­ний». По этой при­чи­не ука­зан­ный че­ло­век «разыс­ки­ва­ет и го­тов при­со­еди­нить­ся к об­ще­ству тех, кто уже объ­еди­нил­ся или со­би­ра­ет­ся объ­еди­нить­ся ра­ди вза­им­но­го со­хра­не­ния сво­их жиз­ней, сво­бод и вла­де­ний»199. Ины­ми сло­ва­ми, со­глас­но Лок-ку по­лу­ча­ет­ся, что сво­бод­ные лю­ди до­го­ва­ри­ва­ют­ся не об об­ра­зо­ва­нии го­су­дар­ства, а о вступ­ле­нии в не­кое уже об­ра­зо­ван­ное кем-то (или го­то­вя­ще­е­ся кем-то к об­ра­зо­ва­нию) граж­дан­ское общество.

При­чем по­след­нее пер­во­на­чаль­но объ­еди­ня­ет не боль­шин­ство, а мень­шин­ство на­се­ле­ния, ко­то­рое, од­на­ко, для обес­пе­че­ния усло­вий су­ще­ство­ва­ния по­ли­ти­че­ско­го (граж­дан­ско­го) ор­га­низ­ма при­ни­ма­ет за­ко­но­да­тель­ное по­ло­же­ние о под­чи­не­нии мень­шин­ства боль­шин­ству. За­ме­тим так­же, что Локк, до­ка­зы­вая свою точ­ку зре­ния, на­чи­на­ет по­вто­рять мно­гие по­ло­же­ния, со­дер­жа­щи­е­ся в «По­ли­ти­ке» Аристотеля.

В ре­зуль­та­те тео­ре­ти­че­ские по­сту­ла­ты до­го­вор­ной тео­рии го­су­дар­ства в трак­тов­ке Дж. Лок­ка ока­за­лись еще бо­лее про­ти­во­ре­чи­вы­ми и за­пу­тан­ны­ми, чем у Т. Гоббса.

 

Во фран­цуз­ском ва­ри­ан­те кон­цеп­ции го­су­дар­ства как об­ще­ствен­но­го до­го­во­ра, пред­став­лен­но­го Ж.-Ж. Рус­со (1712–1778), об­ще­ствен­ное со­гла­ше­ние опре­де­ля­ет­ся сле­ду­ю­щим об­ра­зом: «Этот акт ас­со­ци­а­ции со­зда­ет услов­ное кол­лек­тив­ное Це­лое, со­сто­я­щее из столь­ких чле­нов, сколь­ко го­ло­сов на­счи­ты­ва­ет об­щее со­бра­ние. Это Це­лое по­лу­ча­ет в ре­зуль­та­те та­ко­го ак­та свое един­ство, свое об­щее я, свою жизнь и во­лю. Это ли­цо юри­ди­че­ское, об­ра­зу­ю­ще­е­ся сле­до­ва­тель­но в ре­зуль­та­те объ­еди­не­ния всех дру­гих, не­ко­гда име­но­ва­лось Граж­дан­скою об­щи­ной, ны­не же име­ну­ет­ся Рес­пуб­ли­кою, или По­ли­ти­че­ским ор­га­низ­мом: его чле­ны на­зы­ва­ют этот По­ли­ти­че­ский ор­га­низм Го­су­дар­ством, ко­гда он пас­си­вен, Су­ве­ре­ном, ко­гда он ак­ти­вен, Дер­жа­вою при со­по­став­ле­нии его с ему по­доб­ны­ми. Что до чле­нов ас­со­ци­а­ции, то они в со­во­куп­но­сти по­лу­ча­ют имя на­ро­да, а в от­дель­но­сти на­зы­ва­ют­ся граж­да­на­ми как участ­ву­ю­щие в вер­хов­ной вла­сти, и под­дан­ны­ми как под­чи­ня­ю­щи­е­ся за­ко­нам Государства»200.

От­ме­тим, что Ж.-Ж. Рус­со, го­то­вя свою кни­гу об «об­ще­ствен­ном до­го­во­ре», в от­ли­чие от Т. Гобб­са и Дж. Лок­ка, ско­рее все­го, сам не пре­сле­до­вал кон­крет­ных по­ли­ти­че­ских це­лей. Вме­сте с тем сле­ду­ет учи­ты­вать, что в си­лу сво­е­го вос­пи­та­ния, не­ко­то­рых черт ха­рак­те­ра и осо­бен­но­стей со­ци­аль­но­го по­ло­же­ния он, как от­ме­ча­ют со­вре­мен­ни­ки, был скло­нен к те­ат­раль­ным эф­фек­там. Су­дя по про­из­ве­де­ни­ям Рус­со, он об­ла­дал кри­ти­че­ским скла­дом ума, быст­ро вы­яв­лял раз­лич­но­го тол­ка не­су­раз­но­сти, про­ти­во­ре­чия и не­до­стат­ки как в со­ци­аль­ной жиз­ни, так и в тео­ре­ти­че­ских кон­струк­ци­ях при­знан­ных ав­то­ри­те­тов, при­во­дя до­ста­точ­но вес­кие до­во­ды их оши­боч­но­сти. Од­на­ко он да­ле­ко не все­гда за­ме­чал и мог устра­нить ба­зо­вые не­до­стат­ки дан­ных кон­струк­ций. По­это­му Рус­со в сво­их про­из­ве­де­ни­ях ча­сто за­ни­мал­ся тем, что фак­ти­че­ски пы­тал­ся вновь обос­но­вать пра­во­мер­ность кри­ти­ку­е­мых им со­ци­аль­ных по­ряд­ков и тео­ре­ти­че­ских кон­струк­ций, подыс­ки­вая, прав­да, для это­го иные до­ка­за­тель­ства. При­чем при­во­ди­мые им до­ка­за­тель­ства в ря­де слу­ча­ев спо­соб­ны при­ве­сти к еще боль­шим не­су­раз­но­стям и про­ти­во­ре­чи­ям, чем по­ло­же­ния кри­ти­ку­е­мых им концепций.

Так, кри­ти­куя ряд по­ло­же­ний до­го­вор­ной тео­рии го­су­дар­ства, вы­ска­зан­ных Гобб­сом, Рус­со впол­не спра­вед­ли­во от­ме­чал, что «от­ка­зать­ся от сво­ей сво­бо­ды — это зна­чит от­речь­ся от сво­е­го че­ло­ве­че­ско­го до­сто­ин­ства, от прав че­ло­ве­че­ской при­ро­ды, да­же от ее обя­зан­но­стей. Не­воз­мож­но ни­ка­кое воз­ме­ще­ние для то­го, кто от все­го от­ка­зы­ва­ет­ся. По­доб­ный от­каз не­сов­ме­стим с при­ро­дою че­ло­ве­ка: ли­шить че­ло­ве­ка сво­бо­ды во­ли — это зна­чит ли­шить его дей­ствия ка­кой бы то ни бы­ло нрав­с­твен­нос­ти»201. Но од­но­вре­мен­но Рус­со опре­де­ля­ет суть об­ще­ствен­но­го до­го­во­ра о со­зда­нии го­су­дар­ства как «пол­ное от­чуж­де­ние каж­до­го из чле­нов ас­со­ци­а­ции со все­ми его пра­ва­ми в поль­зу всей об­щи­ны». Он за­яв­ля­ет, что «ес­ли каж­дый от­да­ет се­бя все­це­ло, то со­зда­ют­ся усло­вия, рав­ные для всех, а раз усло­вия рав­ны для всех, то ни­кто не за­ин­те­ре­со­ван в том, что­бы де­лать их обре­ме­ни­тель­ны­ми для дру­гих. Да­лее, по­сколь­ку от­чуж­де­ние со­вер­ша­ет­ся без ка­ких-ли­бо изъ­я­тий, то еди­не­ние столь пол­но, сколь толь­ко воз­мож­но, и ни од­но­му из чле­нов ас­со­ци­а­ции не­че­го боль­ше требовать»202.

Кро­ме то­го, Рус­со при­во­дит свое «до­ка­за­тель­ство» воз­мож­но­сти по­яв­ле­ния из сум­мы част­ных ин­те­ре­сов об­щей во­ли к со­зда­нию го­су­дар­ства. Это до­ка­за­тель­ство ос­но­вы­ва­лось на «от­бра­сы­ва­нии» из чис­ла част­ных ин­те­ре­сов ин­ди­ви­дов «вза­им­но уни­что­жа­ю­щих­ся край­но­стей», бла­го­да­ря че­му «остав­ши­е­ся рас­хож­де­ния» мо­гут быть про­сто сум­ми­ро­ва­ны. Но что­бы по­явив­ше­е­ся в ре­зуль­та­те это­го об­ще­ствен­ное со­гла­ше­ние не ста­ло пу­стой фор­маль­но­стью, им бы­ло вы­дви­ну­то сле­ду­ю­щее обя­за­тель­ное усло­вие: «Ес­ли кто-ли­бо от­ка­жет­ся под­чи­нить­ся об­щей во­ле, то он бу­дет к это­му при­нуж­ден». По мне­нию Рус­со, дан­ный те­зис «озна­ча­ет не что иное, как то, что его си­лою при­ну­дят быть свободным»203.

Эти и дру­гие по­доб­ные им «до­ка­за­тель­ства» Рус­со в даль­ней­шем ак­тив­но ис­поль­зо­ва­лись в по­ли­ти­че­ских це­лях для обос­но­ва­ния прак­ти­ки «от­бра­сы­ва­ния край­но­стей» с по­мо­щью ги­льо­ти­ны во имя об­щих ин­те­ре­сов сво­бо­ды во вре­мя Фран­цуз­ской революции.

 

Но мы в дан­ном слу­чае не со­би­ра­ем­ся про­во­дить кри­ти­че­ский ана­лиз тео­рии го­су­дар­ства как об­ще­ствен­но­го до­го­во­ра, вы­дви­ну­то­го Рус­со, как и по­ли­ти­че­ских по­след­ствий рас­про­стра­не­ния и ис­поль­зо­ва­ния его от­дель­ных идей и по­сту­ла­тов. Нам бы­ло важ­но по­ка­зать тот факт, что вплоть до на­ча­ла XIX ве­ка по­ня­тия «го­су­дар­ство» и «граж­дан­ское об­ще­стве» вос­при­ни­ма­лись, тол­ко­ва­лись и ис­поль­зо­ва­лись в не­раз­рыв­ном един­стве, ко­то­рое не остав­ля­ет ме­ста ни го­во­рить, ни рас­суж­дать в кон­тек­сте «дихотомии».

 

Пер­вым из фи­ло­со­фов, кто не­сколь­ко рас­чле­нил по­ня­тия «го­су­дар­ство» и «граж­дан­ское об­ще­ство», был Г. Ге­гель (1770–1831). Но раз­де­лил он эти по­ня­тия лишь с точ­ки зре­ния эта­пов ре­а­ли­за­ции так на­зы­ва­е­мой выс­шей или аб­со­лют­ной идеи го­су­дар­ства, про­яв­ля­ю­щей­ся, по его мне­нию, в про­цес­се са­мо­по­зна­ния и са­мо­ре­а­ли­за­ции аб­со­лют­но­го ду­ха. Сущ­ность го­су­дар­ства опре­де­ля­лась Ге­ге­лем в та­ких фор­му­ли­ров­ках как «дей­стви­тель­ность нрав­ствен­ной идеи», как «нрав­ствен­ный дух», как выс­шая идея, как во­пло­ще­ние ра­зу­ма (глав­ным но­си­те­лем ко­то­ро­го на­зы­ва­лась фи­ло­со­фия) в жиз­ни человечества204.

По Ге­ге­лю, «граж­дан­ское об­ще­ство» от­ли­ча­ет­ся от выс­шей идеи и сущ­но­сти го­су­дар­ства тем, что на эта­пе его су­ще­ство­ва­ния еще не сло­жи­лось внут­рен­нее ор­га­ни­че­ское един­ство, еще не по­яви­лось «по­ли­ти­че­ское те­ло», по­сколь­ку это «те­ло» еще раз­ди­ра­ет­ся про­ти­во­по­лож­ны­ми ин­те­ре­са­ми част­ных лиц и со­ци­альных групп205.

Ге­гель на­зы­ва­ет граж­дан­ское об­ще­ство «внеш­ним» (а не внут­рен­не еди­ным) го­су­дар­ством, вво­дя в обо­рот но­вое опре­де­ле­ние — «го­су­дар­ство граж­дан­ско­го об­ще­ства». При этом им при­зна­ет­ся пра­во­мер­ность отож­деств­ле­ния по­ня­тий «го­су­дар­ство» и «граж­дан­ское об­ще­ство», но толь­ко в том слу­чае, ес­ли под го­су­дар­ством име­ет­ся в ви­ду един­ство лиц, рас­смат­ри­ва­е­мых про­сто в ви­де общ­но­сти, а не в ка­че­стве «суб­стан­ци­о­наль­но­го един­ства», срав­ни­мо­го с ор­га­ни­че­ским те­лом. Та­ким об­ра­зом, у Ге­ге­ля от­сут­ству­ет знак ра­вен­ства при срав­не­нии граж­дан­ско­го об­ще­ства с выс­шей иде­ей го­су­дар­ства. Но этот знак ра­вен­ства ста­вит­ся им меж­ду граж­дан­ским об­ще­ством и тем го­су­дар­ством, ко­то­рое по­ка сло­жи­лось в дей­стви­тель­но­сти. Вме­сте с тем в тру­дах Ге­ге­ля, опуб­ли­ко­ван­ных по­сле его смер­ти на ба­зе кон­спек­тов его лек­ций206, име­ют­ся от­дель­ные фор­му­ли­ров­ки, ко­то­рые в от­ры­ве от кон­тек­ста при же­ла­нии мо­гут ис­поль­зо­вать­ся в ка­че­стве до­ка­за­тель­ства обратного.

На­при­мер, мож­но най­ти по­ло­же­ния, со­глас­но ко­то­рым со­став граж­дан­ско­го об­ще­ства опре­де­лял­ся Ге­ге­лем как со­сто­я­щий из раз­лич­ных со­сло­вий, кор­по­ра­ций, а так­же по­ли­ции (по­сколь­ку она мо­жет пре­сле­до­вать соб­ствен­ные ин­те­ре­сы) и су­деб­ной вла­сти (с уче­том су­да при­сяж­ных). Го­су­дар­ство в этом слу­чае рас­смат­ри­ва­лось лишь в кон­тек­сте за­ко­но­да­тель­ной вла­сти и со­сто­я­ще­го из чи­нов­ни­ков пра­ви­тель­ства, объ­еди­нен­ных вла­стью монарха.

Кро­ме то­го, у Ге­ге­ля су­ще­ству­ет опре­де­ле­ние граж­дан­ско­го об­ще­ства как «диф­фе­рен­ци­а­ции», вы­сту­па­ю­щей меж­ду се­мьей и го­су­дар­ством. При этом от­ме­ча­ет­ся, что граж­дан­ское об­ще­ство, раз­ры­вая узы се­мьи, пред­ста­ет в ка­че­стве все­об­щей се­мьи и си­сте­мы все­об­щей вза­и­мо­за­ви­си­мо­сти, а «ве­ли­чай­шим прин­ци­пом» граж­дан­ско­го об­ще­ства на­зы­ва­ет­ся свобода207.

Од­но­вре­мен­но Ге­гель, при­дер­жи­ва­ясь умо­за­клю­че­ний Ари­сто­те­ля (о том, что «пер­вич­ным по при­ро­де яв­ля­ет­ся го­су­дар­ство по срав­не­нию с се­мьей и каж­дым из нас; ведь не­об­хо­ди­мо, что­бы це­лое пред­ше­ство­ва­ло ча­сти»208), утвер­ждал, что раз­ви­тие граж­дан­ско­го об­ще­ства на­чи­на­ет­ся толь­ко по­сле по­яв­ле­ния государства.

Ряд со­вре­мен­ных ав­то­ров, ха­рак­те­ри­зуя по­ня­тие «граж­дан­ское об­ще­ство», как мы ви­де­ли, по су­ще­ству, вос­про­из­во­дит по­доб­ные ге­ге­лев­ские фор­му­ли­ров­ки, а их тео­ре­ти­зи­ро­ва­ние на эту те­му яв­ля­ет­ся лишь хо­ро­шей ил­лю­стра­ци­ей из­вест­ной по­го­вор­ки о том, что «но­вое — это хо­ро­шо за­бы­тое старое».

 

При­чи­ны то­го, что «ста­рое» ока­за­лось на­дол­го успеш­но «за­бы­то», в ос­нов­ном те же, что и от­ме­чен­ные на­ми во вто­рой гла­ве дан­ной мо­но­гра­фии фак­то­ры, «вы­толк­нув­шие» в кон­це XIX ве­ка по­ли­ти­че­скую на­у­ку на обо­чи­ну ака­де­ми­че­ско­го трак­та. В зна­чи­тель­ной сте­пе­ни ука­зан­ные при­чи­ны свя­за­ны с име­на­ми К. Марк­са (1818–1883), Ф. Эн­гель­са (1820–1895) и О. Кон­та (1798–1857), ко­то­рые в сво­их тео­ре­ти­че­ских кон­цеп­ци­ях стре­ми­лись обос­но­вать уни­что­же­ние или прин­ци­пи­аль­ную транс­фор­ма­цию са­мой идеи го­су­дар­ства. По­ли­ти­че­ские по­след­ствия этих тео­рий при­ве­ли, прав­да, не к уни­что­же­нию идеи го­су­дар­ства, а к ее даль­ней­шей ми­фо­ло­ги­за­ции. При этом они спо­соб­ство­ва­ли то­му, что из на­уч­ной и об­ще­ствен­но-по­ли­ти­че­ской лек­си­ки на­дол­го вы­пал тер­мин «граж­дан­ское общество»209.

Име­ют­ся, в ви­ду рас­про­стра­не­ние идей О. Кон­та, в со­от­вет­ствии с ко­то­ры­ми иде­аль­ное устрой­ство че­ло­ве­че­ско­го об­ще­ства про­изой­дет лишь то­гда, ко­гда об­ще­ство бу­дет на­уч­но ор­га­ни­зо­ва­но. Для это­го его долж­на воз­гла­вить кор­по­ра­ция уче­ных-со­цио­ло­гов, спо­соб­ных обес­пе­чи­вать и под­дер­жи­вать не­об­хо­ди­мую ко­опе­ра­цию част­ных сил и их на­прав­ле­ние к об­щей це­ли, по­дав­ляя воз­ни­ка­ю­щие в «об­ще­ствен­ном те­ле» па­губ­ные стрем­ле­ния к раз­дроб­лен­но­сти и про­ти­во­бор­ству идей, чувств и ин­те­ре­сов. В этом слу­чае ни о ка­ком граж­дан­ском об­ще­стве, об­ще­ствен­ном до­го­во­ре и го­су­дар­стве, ни о ка­ком на­ли­чии у граж­дан пра­ва вы­бо­ра вер­хов­ной вла­сти, есте­ствен­но, не мог­ло быть уже и ре­чи. Са­мо по­ня­тие «го­су­дар­ство» в его тра­ди­ци­он­ном по­ни­ма­нии про­сто ис­че­за­ло и за­ме­ня­лось тер­ми­ном «со­ци­о­кра­тия». Обос­но­вы­ва­лось, что но­вое на­уч­но ор­га­ни­зо­ван­ное об­ще­ство бу­дет иметь не юри­ди­че­ское, а нрав­ствен­ное ос­но­ва­ние. Со­от­вет­ствен­но, та­кие тер­ми­ны как «по­ли­ти­че­ское об­ще­ство» и «граж­дан­ское об­ще­ство» от­бра­сы­ва­лись как не­нуж­ные и не со­от­вет­ству­ю­щие по­ни­ма­нию на­уч­ной ор­га­ни­за­ции общества.

В ка­че­стве вто­рой (и, как ока­за­лось, бо­лее ве­со­мой) при­чи­ны устра­не­ния на дли­тель­ное вре­мя тер­ми­на и по­ня­тия «граж­дан­ское об­ще­ство» из по­ли­ти­че­ско­го и на­уч­но­го обо­ро­та да­ло о се­бе знать вли­я­ние по­ли­ти­че­ской кон­цеп­ции К. Марк­са (1818–1883) и Ф. Эн­гель­са (1820–1895). Идео­ло­гия ис­то­ри­че­ско­го ма­те­ри­а­лиз­ма, утвер­ждав­шая не­из­беж­ность ре­во­лю­ци­он­ной транс­фор­ма­ции и са­мо­уни­что­же­ния го­су­дар­ства210, со­дей­ство­ва­ла как оче­ред­но­му ис­то­ри­че­ско­му по­яв­ле­нию и во­ца­ре­нию прин­ци­пов го­су­дар­ствен­но­го дес­по­тиз­ма и ти­ра­нии, так и но­вой ми­сти­фи­ка­ции по­ня­тия «го­су­дар­ство» пу­тем при­бав­ле­ния к не­му до­пол­ни­тель­ных эпи­те­тов («со­ци­а­ли­сти­че­ское», «раз­ви­тое со­ци­а­ли­сти­че­ское» и т.п.). В идео­ло­ги­че­ских це­лях про­изо­шло раз­де­ле­ние го­су­дарств на «ка­пи­та­ли­сти­че­ские» и «со­ци­а­ли­сти­че­ские», «ка­пи­та­ли­сти­че­ской ори­ен­та­ции» и «со­ци­а­ли­сти­че­ской ори­ен­та­ции». Та­ко­му де­ле­нию го­су­дарств со­от­вет­ство­ва­ли од­но­имен­ные на­зва­ния об­ще­ства (ка­пи­та­ли­сти­че­ское, со­ци­а­ли­сти­че­ское и др.). В этих усло­ви­ях тер­мин «граж­дан­ское об­ще­ство», есте­ствен­но, ока­зы­вал­ся не толь­ко не­нуж­ным, но и идео­ло­ги­че­ски вред­ным, по­сколь­ку пред­по­ла­гал об­щие прин­ци­пы ор­га­ни­за­ции лю­бой го­су­дар­ствен­ной власти.

По су­ще­ству, воз­вра­ще­ние из не­бы­тия тер­ми­на «граж­дан­ское об­ще­ство» в об­ще­ствен­но-по­ли­ти­че­скую и на­уч­ную лек­си­ку про­изо­шло толь­ко по­сле кру­ше­ния СССР и пре­кра­ще­ния идео­ло­ги­че­ско­го, по­ли­ти­че­ско­го, во­ен­но-тех­ни­че­ско­го и эко­но­ми­че­ско­го про­ти­во­бор­ства так на­зы­ва­е­мых двух си­стем (со­ци­а­ли­сти­че­ской и ка­пи­та­ли­сти­че­ской). И, как мы ви­дим, его вос­кре­ше­ние при­ве­ло к по­яв­ле­нию мно­го­чис­лен­ных ин­тер­пре­та­ций зна­че­ния граж­дан­ско­го об­ще­ства, прак­ти­че­ски не име­ю­щих ни­ка­ко­го от­но­ше­ния к его пер­во­на­чаль­но­му смыс­лу. Но бо­лее пе­чаль­ным ока­зы­ва­ет­ся тот факт, что тео­ре­ти­че­ские спо­ры во­круг дан­но­го тер­ми­на все ча­ще при­об­ре­та­ют очер­та­ния но­во­го идео­ло­ги­че­ско­го ту­ма­на, за­труд­ня­ю­ще­го по­ни­ма­ние ос­нов­ных за­дач и це­лей го­су­дар­ствен­ной вла­сти, по­иск со­ци­аль­ных ме­ха­низ­мов по­вы­ше­ния ее ответственности.

 

С на­шей точ­ки зре­ния, ес­ли по­пы­тать­ся вы­лез­ти из это­го идео­ло­ги­че­ско­го ту­ма­на, при­зна­вая в ка­че­стве слу­чив­ше­го­ся фак­та уже успев­шее уко­ре­нить­ся в со­зна­нии зна­чи­тель­ной ча­сти лю­дей по­ни­ма­ние «граж­дан­ско­го об­ще­ства» как не­кой от­лич­ной и про­ти­во­сто­я­щей го­су­дар­ству суб­стан­ции, то при ха­рак­те­ри­сти­ке граж­дан­ско­го об­ще­ства не­об­хо­ди­мо преж­де все­го опре­де­лить от­но­си­тель­но не­за­ви­си­мые от функ­ци­о­ни­ро­ва­ния го­су­дар­ствен­ной вла­сти со­ци­аль­ные ме­ха­низ­мы фор­ми­ро­ва­ния меж­ду чле­на­ми си­сте­мы прав и обя­зан­но­стей, ко­то­рая поз­во­ля­ет раз­ви­вать и рас­ши­рять их вза­и­мо­дей­ствие по го­ри­зон­та­ли. С уче­том ска­зан­но­го, как нам пред­став­ля­ет­ся, мож­но ис­поль­зо­вать сле­ду­ю­щее опре­де­ле­ние граж­дан­ско­го об­ще­ства. Граж­дан­ское об­ще­ство пред­став­ля­ет со­бой фор­му го­ри­зон­таль­ной ин­те­гра­ции че­ло­ве­че­ско­го со­об­ще­ства, ко­то­рая поз­во­ля­ет обес­пе­чи­вать рас­кры­тие спо­соб­но­стей и ре­а­ли­за­цию по­сто­ян­но из­ме­ня­ю­щих­ся по­треб­но­стей лю­дей с по­мо­щью со­ци­аль­ных ин­стру­мен­тов фик­са­ции и вза­им­но­го при­зна­ния есте­ствен­ным об­ра­зом воз­ни­ка­ю­щих у них прав и обя­зан­но­стей. В ос­но­ве ука­зан­ных прав и обя­зан­но­стей на­хо­дят­ся воз­ни­ка­ю­щие в про­цес­се вза­и­мо­дей­ствия лю­дей раз­но­об­раз­ные фор­мы кре­дит­ных от­но­ше­ний, а ре­а­ли­за­ция ука­зан­ных прав про­ис­хо­дит в рам­ках ры­ноч­ных от­но­ше­ний (от­но­си­тель­но сво­бод­но­го об­ме­на раз­лич­ных ре­зуль­та­тов раз­но­об­раз­ной че­ло­ве­че­ской деятельности)211.

Ины­ми сло­ва­ми, ис­ход­ной ха­рак­те­ри­сти­кой граж­дан­ско­го об­ще­ства долж­но счи­тать­ся на­ли­чие от­но­си­тель­но са­мо­сто­я­тель­ных со­ци­аль­ных субъ­ек­тов, объ­еди­нен­ных ис­поль­зо­ва­ни­ем еди­ных ин­стру­мен­тов фик­са­ции прав и обя­зан­но­стей, по­яв­ля­ю­щих­ся при воз­ник­но­ве­нии у них кре­дит­ных от­но­ше­ний и от­но­ше­ний об­ме­на ре­зуль­та­та­ми сво­ей де­я­тель­но­сти. Кро­ме то­го, речь мо­жет ид­ти о та­ком объ­еди­не­нии, ко­то­рое пред­по­ла­га­ет воз­мож­ность струк­ту­ри­ро­ва­ния и ко­ор­ди­на­ции ин­ди­ви­да­ми сво­ей со­ци­аль­но-эко­но­ми­че­ской де­я­тель­но­сти от­но­си­тель­но не­за­ви­си­мо от на­ли­чия тех или иных пра­во­вых норм, уста­нов­лен­ных го­су­дар­ствен­ной властью.

Ес­ли да­лее рас­суж­дать на эту те­му, то це­ле­со­об­раз­но раз­де­лить по­ня­тия «граж­дан­ское об­ще­ство» и «по­ли­ти­че­ское об­ще­ство» для то­го, что­бы в кон­тек­сте ха­рак­те­ри­сти­ки го­су­дар­ствен­но­го устрой­ства ис­поль­зо­вать толь­ко тер­мин «по­ли­ти­че­ское общество».

По­ли­ти­че­ское об­ще­ство мож­но опре­де­лить как вза­и­мо­дей­ствие ор­га­ни­зо­ван­ных пред­ста­ви­те­лей граж­дан­ско­го об­ще­ства в де­ле стра­хо­ва­ния, за­щи­ты или из­ме­не­ния есте­ствен­ным об­ра­зом воз­ни­ка­ю­щих ин­стру­мен­тов фик­са­ции прав и обя­зан­но­стей в ви­де со­от­вет­ству­ю­щей си­сте­мы за­ко­но­да­тель­ных норм, пред­по­ла­га­ю­щих воз­мож­ность их си­ло­во­го «под­креп­ле­ния» с по­мо­щью го­су­дар­ствен­ной власти212.

Од­на­ко важ­но осо­бо под­черк­нуть, что эта си­сте­ма за­ко­но­да­тель­ных норм ока­зы­ва­ет­ся адек­ват­ной по­треб­но­стям граж­дан­ско­го об­ще­ства толь­ко то­гда и до тех пор, по­ка она спо­соб­ству­ет есте­ствен­но­му рас­ши­ре­нию кре­дит­ных от­но­ше­ний. Толь­ко в этом слу­чае обес­пе­чи­ва­ют­ся усло­вия для рас­кры­тия воз­мож­но­стей и спо­соб­но­стей ин­ди­ви­дов, что про­яв­ля­ет­ся в рас­ши­ре­нии сво­бо­ды их твор­че­ства, углуб­ле­нии раз­де­ле­ния тру­да и од­но­вре­мен­но в укреп­ле­нии со­ци­аль­ной ин­те­гра­ции, уров­ня со­ци­аль­ной вза­и­мо­за­ви­си­мо­сти и со­ци­аль­но­го партнерства.

Из это­го сле­ду­ет, что лю­бая оцен­ка усло­вий и пер­спек­тив раз­ви­тия граж­дан­ско­го об­ще­ства не мо­жет быть при­зна­на удо­вле­тво­ри­тель­ной без ана­ли­за со­сто­я­ния, ха­рак­те­ра и воз­мож­но­стей ре­а­ли­за­ции су­ще­ству­ю­щих де­неж­но-кре­дит­ных от­но­ше­ний, ко­то­рые ис­то­ри­че­ски пред­ше­ство­ва­ли и со­про­вож­да­ли про­цесс фор­ми­ро­ва­ния си­сте­мы го­су­дар­ствен­ной вла­сти.


 следующая глава

 оглавление

Химера породила новую химеру (лат.).

Уси­ле­ние ин­те­ре­са к об­суж­де­нию те­ма­ти­ки «граж­дан­ско­го об­ще­ства» про­изо­шло по­сле кру­ше­ния на­дежд на устра­не­ние то­та­ли­тар­ных устрем­ле­ний го­су­дар­ствен­ной вла­сти по­сле лик­ви­да­ции по­ли­ти­че­ской мо­но­по­лии ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии, про­воз­гла­ше­ния де­мо­кра­тии и об­ра­зо­ва­ния рос­сий­ско­го «со­ци­аль­но­го го­су­дар­ства», а так­же по­те­ри веры в ре­кла­му ми­фи­че­ских воз­мож­но­стей рын­ка на фоне не­удо­вле­тво­ри­тель­ных ито­гов при­ва­ти­за­ции и по­сле­ду­ю­ще­го пе­ре­рас­пре­де­ле­ния го­су­дар­ствен­ной собственности.

Осо­бо от­ме­тим, что про­грам­мы при­ва­ти­за­ции го­су­дар­ствен­ной соб­ствен­но­сти по­ка­за­ли, что но­вая го­су­дар­ствен­ная власть ис­по­ве­до­ва­ла ста­рую ре­ли­гию го­су­дар­ствен­ной все­доз­во­лен­но­сти, ре­а­ли­зуя их в усло­ви­ях «пло­хой ви­ди­мо­сти» со­блю­де­ния за­кон­но­сти, что в даль­ней­шем вы­ли­лось в столь же со­мни­тель­ные с точ­ки зре­ния за­ко­на (не го­во­ря уже об ин­те­ре­сах со­ци­аль­но­го раз­ви­тия) ме­то­ды пе­ре­де­ла и ре­при­ва­ти­за­ции го­су­дар­ствен­но­го имущества.

См.: Сата­ров Г. Демо­кра­ту­ра. М.: Новая Газе­та, 2004. С. 33-34.

Подроб­нее об этой по­зи­ции см. в мо­но­гра­фии Оси­пова Г. В. Социо­ло­гия и об­ще­ство. Социо­ло­ги­че­ский ана­лиз рос­сий­ской сму­ты. М.: Нор­ма, 2007. С. 74.

При­ве­дем в дан­ном слу­чае вы­держ­ки из став­ше­го скан­даль­ным ин­тер­вью пре­зи­ден­та и со­вла­дель­ца фи­нан­со­во-про­мыш­лен­ной груп­пы «Финанс­групп» (имев­шей тес­ные свя­зи с пред­ста­ви­те­ля­ми го­су­дар­ства и ино­стран­но­го биз­не­са) О. Шварц­ма­на га­зе­те «Ком­мер­сантъ» (№ 221 (3797) от 30.11.2007). «…Мы очень тес­но аф­фи­ли­ро­ва­ны с не­ко­то­ры­ми по­ли­ти­че­ски­ми фи­гу­ра­ми и управ­ля­ем их ак­ти­ва­ми… У нас есть по­ли­ти­че­ская ор­га­ни­за­ция, ко­то­рая на­зы­ва­ет­ся “Союз со­ци­аль­ной спра­вед­ли­во­сти Рос­сии”… Эта струк­ту­ра была со­зда­на в 2004 году, по­сле того как пре­зи­дент Путин ска­зал, что боль­шой биз­нес дол­жен иметь со­ци­аль­ную от­вет­ствен­ность пе­ред го­су­дар­ством. Тогда наши кол­ле­ги из ФСБ ре­ши­ли, что долж­на воз­ник­нуть ор­га­ни­за­ция, ко­то­рая бу­дет Ходор­ков­ских вся­ких на­кло­нять, на­ги­бать, му­чить, вы­во­дить на со­ци­аль­ную ак­тив­ность… В по­пе­чи­те­лях там все си­ло­вые ми­ни­стер­ства: и Мино­бо­ро­ны, и МЧС, и МВД, ра­зу­ме­ет­ся. Но ис­пол­ни­те­ли и ди­рек­то­ра ме­ня­лись, по­то­му что были кон­флик­ты, меж­до­усо­би­цы. Напри­мер, кто-то при­жал круп­но­го биз­нес­ме­на, он зво­нит — все го­во­рят: “Стоп-стоп-стоп, по­до­жди”. Ста­ло по­нят­но, что не ра­бо­та­ет ин­стру­мент, по­то­му что у каж­до­го оли­гар­ха есть свои от­но­ше­ния с теми же са­мы­ми си­ло­вы­ми струк­ту­ра­ми. Поэто­му кон­цеп­ция не­мно­го из­ме­ни­лась, ни­кто не за­хо­тел ссо­рить­ся, нам пред­ло­жи­ли най­ти ей но­вое при­ме­не­ние… Мы сей­час раз­ви­ва­ем струк­ту­ру, ко­то­рая в ско­ром вре­ме­ни транс­фор­ми­ру­ет­ся в госкор­по­ра­цию и бу­дет на­зы­вать­ся “Соци­аль­ные ин­ве­сти­ции”. Она ос­но­ва­на на раз­ра­бо­тан­ной нами сов­мест­но с РАГС (Рос­сий­ская ака­де­мия гос­служ­бы) и Ака­де­ми­ей на­род­но­го хо­зяй­ства (АНХ) кон­цеп­ции “бар­хат­ной ре­при­ва­ти­за­ции”… Мы не за­би­ра­ем пред­при­я­тия, мы ми­ни­ми­зи­ру­ем ры­ноч­ную сто­и­мость раз­ны­ми ин­стру­мен­та­ми. Как пра­ви­ло, это доб­ро­воль­но-при­ну­ди­тель­ные ин­стру­мен­ты… У нас есть не­сколь­ко за­ду­мок по кон­со­ли­да­ции от­рас­ле­вых пред­при­я­тий, но в ос­нов­ном это скуп­ка при­бли­зи­тель­но по тем же схе­мам, что и для “Соци­аль­ных ин­ве­сти­ций”. Но это опять-таки бу­дут опре­де­лять стар­шие товарищи…».

Напри­мер, в на­шей стра­не вы­ра­же­ние «уйти на граж­дан­ку» уже дав­но ис­поль­зу­ет­ся в ка­че­стве опре­де­ле­ния, ха­рак­те­ри­зу­ю­ще­го окон­ча­ние во­ен­ной служ­бы. Поэтом впол­не есте­ствен­но, что в усло­ви­ях все­об­щей во­ин­ской по­вин­но­сти для зна­чи­тель­ной ча­сти на­се­ле­ния по­явив­ший­ся тер­мин «граж­дан­ское общество» стал ас­со­ци­и­ро­вать­ся с по­ня­ти­ем «не­во­ен­ное об­ще­ство», вос­при­ни­мать­ся как ан­то­ним во­ен­ной служ­бы и ар­мей­ской жиз­ни с ее жест­ко ре­гла­мен­ти­ро­ван­ным по­ряд­ком и власт­ной вертикалью.

Напри­мер, ав­то­ром од­ной из со­вре­мен­ных кон­цеп­ций граж­дан­ское об­ще­ство, во-пер­вых, пред­став­ля­ет­ся как об­ще­ство, в ко­то­ром (как в иде­аль­ном го­су­дар­стве Геге­ля) со­че­та­ют­ся част­ные и об­щие ин­те­ре­сы. Прав­да, ни­че­го не го­во­рит­ся о том, на ка­кой ос­но­ве ука­зан­ные ин­те­ре­сы ока­зы­ва­ют­ся со­че­та­е­мы­ми. Во-вто­рых, граж­дан­ское об­ще­ство опре­де­ля­ет­ся как об­ще­ство, ко­то­рое до­стиг­ло «парт­нер­ских от­но­ше­ний с го­су­дар­ством» и спо­соб­но «по­ста­вить го­су­дар­ство под свой контроль».

При этом не­по­нят­но, ни кто кон­крет­но до­сти­га­ет «парт­нер­ских» от­но­ше­ний с го­су­дар­ством, ни что по­ни­ма­ет­ся под парт­нер­ски­ми от­но­ше­ни­я­ми, если ока­зы­ва­ет­ся воз­мож­ным по­ста­вить парт­не­ра (в дан­ном слу­чае го­су­дар­ство) под свой кон­троль? Неяс­но так­же, ка­кой смысл вкла­ды­ва­ет­ся в по­ня­тие го­су­дар­ства и ка­ко­вы его функ­ции? При­зна­ет­ся ли за го­су­дар­ством мо­но­поль­ное пра­во на при­ме­не­ние силы, или счи­та­ет­ся, что ни­ка­ко­го на­си­лия в граж­дан­ском об­ще­стве не бу­дет? Если за го­су­дар­ством по-преж­не­му при­зна­ет­ся мо­но­поль­ное пра­во на при­ме­не­ние силы, то ка­ким об­ра­зом ока­зы­ва­ет­ся воз­мож­ным по­ста­вить его под кон­троль граж­дан­ско­го об­ще­ства? А если счи­та­ет­ся, что в иде­аль­ном граж­дан­ском об­ще­стве не бу­дет на­си­лия, то за­чем то­гда тре­бу­ет­ся го­су­дар­ство, и по­че­му его не­об­хо­ди­мо контролировать?

Допол­ни­тель­ная ха­рак­те­ри­сти­ка ав­то­ром «граж­дан­ско­го об­ще­ства» еще боль­ше за­пу­ты­ва­ет си­ту­а­цию, по­сколь­ку утвер­жда­ет­ся, что в та­ком об­ще­стве «воз­мож­ность его чле­нов ре­а­ли­зо­вать свои пра­ва и обя­зан­но­сти до­пол­ня­ет­ся спо­соб­но­стью го­су­дар­ства обес­пе­чить без­опас­ность об­ще­ства в це­лом и от­дель­ных граж­дан». Как опре­де­ля­ют­ся пра­ва и обя­зан­но­сти чле­нов граж­дан­ско­го об­ще­ства, а так­же что по­ни­ма­ет­ся под без­опас­но­стью об­ще­ства и от­дель­ных граж­дан, ка­ким спо­со­бом и от кого их долж­но быть спо­соб­но за­щи­тить го­су­дар­ство — опять же ни­че­го не из­вест­но. При этом обоб­ща­ю­щая ха­рак­те­ри­сти­ка граж­дан­ско­го об­ще­ства окон­ча­тель­но ста­вит в ту­пик. Граж­дан­ское об­ще­ство по­сту­ли­ру­ет­ся как «об­ще­ство, кон­тро­ли­ру­ю­щее не толь­ко го­су­дар­ство, но и бо­гат­ство стра­ны, об­ще­ство с раз­ви­ты­ми парт­нер­ски­ми от­но­ше­ни­я­ми меж­ду об­ще­ством, го­су­дар­ством и эко­но­ми­кой», и од­но­вре­мен­но — «как са­мо­ор­га­ни­зу­ю­ще­е­ся на­ча­ло и со­сре­до­то­че­ние не­го­су­дар­ствен­ных от­но­ше­ний». См.: Федо­то­ва В. Г. Граж­дан­ское об­ще­ство. ⁄⁄ Новая фи­ло­соф­ская эн­цик­ло­пе­дия: в 4 т. М., 2000-2001. Т. 1. С. 549.

Давы­дов Ю. Н. Обще­ство ⁄⁄ Новая фи­ло­соф­ская эн­цик­ло­пе­дия: в 4 т. М., 2000-2001. Т. 3. С. 132.

Неко­то­ры­ми ав­то­ра­ми до­пол­ни­тель­но уточ­ня­ет­ся, что «внут­рен­няя» де­я­тель­ность ука­зан­ных ор­га­ни­за­ций долж­на быть от­кры­та для не­ко­то­рых форм «внеш­не­го» кон­тро­ля на пред­мет опре­де­ле­ния сте­пе­ни ее со­от­вет­ствия дей­ству­ю­ще­му за­ко­но­да­тель­ству. При этом вы­дви­га­е­мые ими ре­ко­мен­да­ции и пред­ло­же­ния, ка­са­ю­щи­е­ся по­ли­ти­че­ско­го кур­са или по­ли­ти­че­ских ре­ше­ний пра­ви­тель­ства, ко­то­рые ока­зы­ва­ют вли­я­ния на ин­те­ре­сы пред­ста­ви­те­лей дру­гих групп, долж­ны быть до­ступ­ны для ши­ро­ко­го пуб­лич­но­го об­суж­де­ния и ана­ли­за. Более того, утвер­жда­ет­ся, что каж­дая по­доб­ная ор­га­ни­за­ция долж­на об­ла­дать «тер­пи­мо­стью» по от­но­ше­нию к дру­гим груп­пам, де­мон­стри­руя го­тов­ность «со­труд­ни­чать или кон­ку­ри­ро­вать с ними в со­от­вет­ствии с уста­нов­лен­ны­ми пра­ви­ла­ми». Но и это еще не все.

Пред­по­ла­га­ет­ся, что от­но­ше­ния внут­ри и меж­ду ука­зан­ны­ми ор­га­ни­за­ци­я­ми долж­ны вы­стра­и­вать­ся в со­от­вет­ствии с го­ри­зон­таль­ной (а не вер­ти­каль­ной) струк­ту­рой вза­и­мо­дей­ствия и ха­рак­те­ри­зо­вать­ся «де­мо­кра­ти­че­ской, со­ве­ща­тель­ной (а не ав­то­ри­тар­ной) си­сте­мой управ­ле­ния». По мне­нию ав­то­ров, «это поз­во­ля­ет ис­клю­чить из их чис­ла как скры­тые, так и яв­ные ав­то­кра­ти­че­ские кли­ен­те­лист­ские сети, а так­же раз­но­об­раз­ные фор­мы куль­та во­ждя». Подоб­ные ор­га­ни­за­ции, взя­тые в их со­во­куп­но­сти и вза­и­мо­дей­ствии, опре­де­ля­ют­ся как «про­зрач­ное граж­дан­ское об­ще­ство». (См., на­при­мер: Howard М. М. The Weakness of Civil Society in Post-Communist Europe. Cambridge, 2003).

Civil Society before Democracy: Lessons from Nineteenth-Century Europe ⁄ N. Bermeo, P. Nord (eds). Lanham, MD.: Rowman & Littlefield, 2000.

См.: Ари­сто­тель. Поли­ти­ка. A.I.1, Г.I.13, Г.II.2. Тер­ми­ны «го­су­дар­ство» и «граж­дан­ское об­ще­ство» («граж­дан­ская об­щи­на») объ­еди­ня­ют­ся и в про­из­ве­де­ни­ях Цице­ро­на. Госу­дар­ство в них опре­де­ля­ет­ся как «до­сто­я­ние на­ро­да», или как «до­сто­я­ние граж­дан­ской об­щи­ны». При этом «граж­дан­ская об­щи­на» опре­де­ля­ет­ся так­же как «на­род­ное уста­нов­ле­ние». Поня­тие «на­род» ха­рак­те­ри­зу­ет­ся не про­сто как «лю­бое со­еди­не­ние лю­дей, со­бран­ных вме­сте ка­ким бы то ни было об­ра­зом, а со­еди­не­ние мно­гих лю­дей, свя­зан­ных меж­ду со­бою со­гла­си­ем в во­про­сах пра­ва и общ­но­стью ин­те­ре­сов». См.: Цице­рон. О го­су­дар­стве. Книга I (XXV, 39, 40; XXVI, 42).

В пред­ла­га­е­мом Ари­сто­те­лем иде­аль­ном го­су­дар­ствен­ном устрой­стве к чис­лу та­ких не­пол­но­цен­ных граж­дан от­но­си­лись все, кто за­ни­мал­ся фи­зи­че­ским тру­дом, вклю­чая зем­ле­дель­цев, ре­мес­лен­ни­ков, тор­гов­цев, про­фес­си­о­наль­ных му­зы­кан­тов и ху­дож­ни­ков. При этом из ка­те­го­рии граж­дан пол­но­стью ис­клю­ча­лись, есте­ствен­но, рабы, а так­же лю­бые лица, ко­то­рые не были рож­де­ны от двух граж­дан. При­чем един­ствен­ное бла­го, ко­то­рое, по мне­нию Ари­сто­те­ля, долж­ны были по­лу­чать от го­су­дар­ства (граж­дан­ской об­щи­ны) все вы­ше­пе­ре­чис­лен­ные лица, за­клю­ча­лось в со­хра­не­нии за ними пра­ва на жизнь.

При­ня­то счи­тать, что на по­ли­ти­че­скую фи­ло­со­фию Цице­ро­на боль­шое вли­я­ние ока­за­ла «Поли­ти­ка» Ари­сто­те­ля. Дей­стви­тель­но, если срав­нить со­чи­не­ния Цице­ро­на «О Госу­дар­стве» и «О за­ко­нах» с ари­сто­те­лев­ской «Поли­ти­кой», то мож­но об­на­ру­жить мно­го смыс­ло­вых сов­па­де­ний. Но вни­ма­тель­ное изу­че­ние ука­зан­ных про­из­ве­де­ний Цице­ро­на поз­во­ля­ет сде­лать вы­вод, что сам Цице­рон (если ве­рить в его ис­то­ри­че­ское су­ще­ство­ва­ние) так не счи­тал и о ка­ком-либо вли­я­нии на себя «Поли­ти­ки» Ари­сто­те­ля даже не предполагал.

Нач­нем с того, что Цице­рон в диа­ло­ге «О го­су­дар­стве» имен­но себя (а не Ари­сто­те­ля) по­зи­ци­о­ни­ру­ет как пер­во­го фи­ло­со­фа, ко­то­рый стал рас­суж­дать «о ви­дах го­су­дарств и об их осо­бен­но­стях», имея пе­ред со­бой опре­де­лен­ный при­мер и рас­смат­ри­вая кон­крет­ные (су­ще­ство­вав­шие в дей­стви­тель­но­сти) фор­мы го­су­дар­ствен­но­го устрой­ства. (Цице­рон. О го­су­дар­стве. Кни­га вто­рая (XI, 22)). Ари­сто­тель в «Поли­ти­ке» го­во­рит при­мер­но то же са­мое, но толь­ко о себе, за­яв­ляя об изу­че­нии им ре­аль­ных, а не вы­ду­ман­ных (как, на­при­мер, у Пла­то­на) государств.

Вме­сте с тем Цице­рон при­зна­ет вли­я­ние, ко­то­рое ока­зал на него Пла­тон, по­сто­ян­но ссы­ла­ясь и ци­ти­руя его про­из­ве­де­ния (в том чис­ле при­во­дя вы­ска­зы­ва­ния Сокра­та). И, хотя у Цице­ро­на (как и у Ари­сто­те­ля) со­дер­жит­ся кри­ти­ка иде­аль­но­го го­су­дар­ства Пла­то­на (Сокра­та), тем не ме­нее, в от­ли­чие от Ари­сто­те­ля, он не­из­мен­но вы­ка­зы­ва­ет Пла­то­ну свое ува­же­ние, на­зы­вая его даже «бо­гом фи­ло­со­фов». В этой свя­зи бо­лее чем стран­ным вы­гля­дит то об­сто­я­тель­ство, что ни од­ной ссыл­ки ни на «Поли­ти­ку» Ари­сто­те­ля, ни на ка­кие-либо дру­гие его про­из­ве­де­ния в со­чи­не­ни­ях Цице­ро­на «О го­су­дар­стве» и «О за­ко­нах» не при­во­дит­ся. Ари­сто­тель в ука­зан­ных со­чи­не­ни­ях Цице­ро­на упо­ми­на­ет­ся толь­ко ми­мо­хо­дом и по­зи­ци­о­ни­ру­ет­ся лишь в ка­че­стве од­но­го из уче­ни­ков и по­сле­до­ва­те­лей уче­ния Пла­то­на. У Цице­ро­на нет даже на­ме­ка на то, что точ­ка зре­ния Ари­сто­те­ля рас­хо­ди­лась с по­зи­ци­ей Пла­то­на, не го­во­ря уже о при­сут­ство­вав­шей в «Поли­ти­ке» и дру­гих про­из­ве­де­ни­ях Ари­сто­те­ля жест­кой кри­ти­ке Пла­то­на и Сократа.

Если про­ве­сти кон­тент-ана­лиз со­чи­не­ний Цице­ро­на «О го­су­дар­стве» и «О за­ко­нах», то по­лу­чим сле­ду­ю­щую кар­ти­ну. В диа­ло­ге «О го­су­дар­стве» Пла­тон упо­ми­на­ет­ся 35 раз (и 11 раз упо­ми­на­ет­ся Сократ), а Ари­сто­тель — лишь три­жды. При­чем в од­ном слу­чае Ари­сто­тель до­бав­лен к спис­ку уче­ни­ков Пла­то­на, а в двух дру­гих — про­сто «при­плю­со­ван» к Пла­то­ну с по­мо­щью со­ю­за «и». В диа­ло­ге «О Зако­нах» Пла­тон упо­ми­на­ет­ся 23 раза (и еще 4 раза Сократ), а Ари­сто­тель — 6 раз, и опять же толь­ко в ка­че­стве «до­вес­ка» к упо­ми­на­ни­ям о Пла­то­не. Утвер­ждая, что Цице­рон дей­стви­тель­но знал и чи­тал «Поли­ти­ку» Ари­сто­те­ля и что это про­из­ве­де­ние ока­за­ло на него боль­шое вли­я­ние, не­воз­мож­но ра­зум­но объ­яс­нить ука­зан­ные факты.

Дан­ные фак­ты мож­но объ­яс­нить, если пред­по­ло­жить, что со­чи­не­ния, из­вест­ные нам под ав­тор­ством Цице­ро­на и Ари­сто­те­ля, го­то­ви­лись кон­ку­ри­ру­ю­щи­ми меж­ду со­бой груп­па­ми фи­ло­со­фов-схо­ла­стов. Такая под­го­тов­ка мог­ла про­ис­хо­дить либо од­но­вре­мен­но, либо те, кто со­зда­вал со­чи­не­ния под ав­тор­ством Цице­ро­на, пла­ни­ро­ва­ли за­ме­нить ими уже со­здан­ные мо­на­ха­ми-кон­ку­рен­та­ми тру­ды Ари­сто­те­ля. Смысл ука­зан­ной за­ме­ны, воз­мож­но, со­сто­ял в бо­лее мяг­кой (чем это сде­ла­но у Ари­сто­те­ля) «под­прав­ке» по­ли­ти­че­ской фи­ло­со­фии Пла­то­на в кон­тек­сте ино­го ви­де­ния ин­те­ре­сов и це­лей ка­то­ли­че­ской церкви.

Одна­ко, судя по все­му, та­кая идея, если она су­ще­ство­ва­ла, не по­лу­чи­ла долж­ной под­держ­ки со сто­ро­ны цер­ков­ных иерар­хов. В кон­ку­рент­ной борь­бе по­бе­да оста­лась за ав­то­ра­ми тру­дов Ари­сто­те­ля. Имен­но за ним было за­креп­ле­но цен­траль­ное ме­сто сре­ди фи­ло­со­фов древ­но­сти, и его имя было под­ня­то на щит; а Цице­рон стал по­зи­ци­о­ни­ро­вать­ся не столь­ко как фи­ло­соф, сколь­ко как ора­тор и по­ли­ти­че­ский де­я­тель. Вме­сте с тем по­тре­бо­ва­лось в со­чи­не­ния Цице­ро­на вне­сти из­ме­не­ния, ис­кус­ствен­но до­ба­вив в уже под­го­тов­лен­ные тек­сты имя Аристотеля.

Пла­тон. Госу­дар­ство. Кни­га вось­мая. Цице­рон в сво­ем со­чи­не­нии «О го­су­дар­стве» из­ло­жил дан­ное по­вест­во­ва­ние Пла­то­на и, ис­клю­чив из него по­след­нее пред­ло­же­ние о ди­лем­ме ти­ра­на, до­пол­нил его сле­ду­ю­щи­ми сло­ва­ми. «Если этих ти­ра­нов, как это ча­сто бы­ва­ет, свер­га­ют луч­шие люди, то го­су­дар­ство воз­рож­да­ет­ся; но если это со­вер­ша­ют люди дерз­кой от­ва­ги, то воз­ни­ка­ет хо­ро­шо нам из­вест­ное прав­ле­ние кли­ки, дру­гой род ти­ра­нов, и та­кая же кли­ка ча­сто воз­ни­ка­ет из пре­вос­ход­но­го прав­ле­ния оп­ти­ма­тов, ко­гда ка­кие-ни­будь по­ро­ки от­вле­ка­ют са­мих пер­вен­ству­ю­щих лю­дей от их пути. Таким об­ра­зом, го­су­дар­ствен­ную власть, слов­но мяч, вы­хва­ты­ва­ют ти­ра­ны у ца­рей, у са­мих ти­ра­нов — пер­вен­ству­ю­щие люди или на­род, а у на­ро­да — кли­ка или ти­ра­ны, и го­су­дар­ствен­ное устрой­ство в те­че­ние бо­лее или ме­нее дол­го­го вре­ме­ни ни­ко­гда не со­хра­ня­ет­ся в од­ном и том же по­ло­же­нии». См.: Цице­рон. О го­су­дар­стве. Книга первая, (XLIV, 68).

Н. Макиа­вел­ли до­ба­вил к та­ко­му рас­суж­де­нию о кру­го­обо­ро­те форм прав­ле­ния в го­су­дар­ствах сле­ду­ю­щее за­ме­ча­ние. Если го­су­дар­ства (рес­пуб­ли­ки) «ред­ко воз­вра­ща­ют­ся к ис­ход­ным фор­мам прав­ле­ния, то един­ствен­но по­то­му, что по­чти ни у од­ной рес­пуб­ли­ки не хва­та­ет сил прой­ти че­рез все вы­ше­ска­зан­ные из­ме­не­ния и усто­ять. Чаще все­го слу­ча­ет­ся, что в пору му­чи­тель­ных пе­ре­мен, ко­гда рес­пуб­ли­ка все­гда бы­ва­ет ослаб­ле­на и ли­ше­на муд­ро­го со­ве­та, она ста­но­вит­ся до­бы­чей ка­ко­го-ни­будь со­сед­не­го го­су­дар­ства, об­ла­да­ю­ще­го луч­шим по­ли­ти­че­ским стро­ем. Но если бы это­го не про­ис­хо­ди­ло, рес­пуб­ли­ка мог­ла бы бес­ко­неч­но вра­щать­ся в сме­не од­них и тех же форм прав­ле­ния». (См. Макиа­вел­ли Н. Рас­суж­де­ния о пер­вой де­ка­де Тита Ливия. Книга первая, II).

Счи­та­ет­ся, что Дио­ни­сий Стар­ший (430-367 до н.э.), про­ис­хо­див­ший из не­знат­но­го со­сло­вия, по­лу­чил де­мо­кра­ти­че­ским пу­тем власть в Сира­ку­зах (Сици­лии) в воз­расте 25 лет, а его ти­ра­ния про­дер­жа­лась 38 лет. Преж­де чем за­вла­деть ав­то­ри­тар­ной вла­стью (с по­мо­щью под­ку­па вой­ска и при под­держ­ке на­ро­да), он сна­ча­ла, бла­го­да­ря ин­три­гам, устра­нил кон­ку­рен­тов из чис­ла пол­ко­вод­цев, до­бил­ся сво­е­го из­бра­ния на долж­ность глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го ар­ми­ей, а за­тем удач­но же­нил­ся на до­че­ри Гер­мо­кра­та, ко­то­рый поль­зо­вал­ся боль­шим ав­то­ри­те­том в народе.

В со­чи­не­нии Цице­ро­на «О при­ро­де бо­гов» при­во­дит­ся один эпи­зод, рас­кры­ва­ю­щий ме­то­ды и прин­ци­пы прав­ле­ния Дио­ни­сия. Цице­рон по­вест­ву­ет о том, как сна­ча­ла Дио­ни­сий про­из­вел ограб­ле­ние мно­гих свя­щен­ных хра­мов: при­став со сво­им фло­том к бе­ре­гам Пело­пон­не­са, «вторг­ся в храм Юпи­те­ра Олим­пий­ско­го и ста­щил с бога зо­ло­той плащ тя­же­лей­ше­го веса»; при­ка­зал «снять у Эску­ла­па зо­ло­тую бо­ро­ду», «вы­не­сти из всех хра­мов се­реб­ря­ные жерт­вен­ни­ки», «снял с про­тя­ну­тых рук бо­гов сде­лан­ные из зо­ло­та ма­лень­кие ста­туи Побе­ды, а так­же зо­ло­тые чаши и венки».

Затем все вещи, ко­то­рые Дио­ни­сий за­брал из хра­мов, он «вы­ста­вил на ры­нок, и они были про­да­ны с тор­гов. А, по­лу­чив день­ги, Дио­ни­сий из­дал указ, что­бы каж­дый, име­ю­щий в сво­ем доме вещи из хра­мов, к опре­де­лен­но­му дню вер­нул их в тот храм, от­ку­да они были взя­ты». (См.: Цице­рон «О при­ро­де бо­гов». Кни­га третья. XXXIV, 83, 84).

См.: Ари­сто­тель. Поли­тика. Е.IX. 2, 3, 4, 5, 7.

См.: Ари­сто­тель. Поли­тика. Е. IX. 10, 11, 12, 14, 15, 16, 19, 20.

В не­ко­то­рых со­вре­мен­ных рос­сий­ских учеб­ни­ках по по­ли­то­ло­гии, в раз­де­лах, по­свя­щен­ных рас­смот­ре­нию во­про­сов по­ли­ти­ки и эти­ки, мож­но встре­тить сле­ду­ю­щие утвер­жде­ния. «С точ­ки зре­ния Н. Макиа­вел­ли, до­пус­ка­ю­ще­го лю­бой про­из­вол со сто­ро­ны го­су­да­ря в ин­те­ре­сах го­су­дар­ства, по­ли­ти­ка — это одно, а с точ­ки зре­ния Ж.-Ж. Рус­со, оза­бо­чен­но­го мыс­лью об обес­пе­че­нии все­об­ще­го бла­га, она — со­вер­шен­но иное».

Подоб­ные суж­де­ния яв­ля­ют­ся лиш­ним до­ка­за­тель­ством того, что ав­то­ры ука­зан­ных учеб­ни­ков сами не чи­та­ли ни тру­дов Н. Макиа­вел­ли, ни Ж.-Ж. Рус­со. В про­тив­ном слу­чае они бы за­ме­ти­ли, что, во-пер­вых, в про­из­ве­де­ни­ях Макиа­вел­ли, не­смот­ря на ряд со­дер­жа­щих­ся в них со­мни­тель­ных с точ­ки зре­ния мо­ра­ли при­ме­ров укреп­ле­ния вла­сти, до­ста­точ­но чет­ко про­ри­со­вы­ва­ет­ся нрав­ствен­ная по­зи­ция ав­то­ра, ко­то­рая за­клю­ча­ет­ся в не­при­яз­ни к ти­ра­нии и к без­за­ко­ни­ям деспотизма.

Кста­ти, ха­рак­тер­ная чер­та его про­из­ве­де­ний за­клю­ча­ет­ся в том, что в них все по­ли­ти­ки, ко­то­рых Макиа­вел­ли ис­поль­зо­вал в ка­че­стве при­ме­ров, де­мон­стри­ро­вав­ших, как мож­но по­сле­до­ва­тель­но до­би­вать­ся сво­ей цели — вла­сти, не стес­ня­ясь в вы­бо­ре средств, пло­хо за­кан­чи­ва­ли. Если слу­ча­лось, что дан­ные по­ли­ти­ки в про­цес­се амо­раль­ной борь­бы за до­сти­же­ние и со­хра­не­ние вла­сти сами не ока­зы­ва­лись жерт­вой та­ких же, как и они, кон­ку­рен­тов за ее об­ла­да­ние, то на вер­ши­не ви­ди­мо­го успе­ха их на­сти­га­ла смерть от вне­зап­ной болезни.

Во-вто­рых, ав­то­ры ука­зан­ных учеб­ни­ков об­ра­ти­ли бы вни­ма­ние на то, что Ж.-Ж. Рус­со в сво­их тру­дах ис­поль­зо­вал мно­го по­ло­же­ний и вы­во­дов Макиа­вел­ли, а свое от­но­ше­ние к дан­но­му фи­ло­со­фу вы­ра­зил сле­ду­ю­щи­ми сло­ва­ми: «Делая вид, что дает уро­ки ко­ро­лям, он пре­по­дал ве­ли­кие уро­ки на­ро­дам. “Госу­дарь” Макиа­вел­ли — это кни­га рес­пуб­ли­кан­цев». Разъ­яс­няя свою по­зи­цию, Рус­со так­же за­яв­лял, что со­по­став­ле­ние ос­нов­ных по­ло­же­ний кни­ги Макиа­вел­ли о Госу­да­ре «с прин­ци­па­ми его “Рас­суж­де­ния о Тите Ливии”, его “Исто­рии Фло­рен­ции” до­ка­зы­ва­ет, что этот глу­бо­кий по­ли­тик имел до сих пор лишь чи­та­те­лей по­верх­ност­ных или раз­вра­щен­ных. Рим­ская ку­рия на­ло­жи­ла на его кни­гу стро­жай­шее за­пре­ще­ние. Еще бы, ведь имен­но пап­ский двор Макиа­вел­ли и изоб­ра­зил наи­бо­лее про­зрач­но». (Рус­со Ж.-Ж. Об об­ще­ствен­ном до­го­во­ре, или прин­ци­пы по­ли­ти­че­ско­го Права. Книга 3, VI).

Ана­ло­гич­ную по­зи­цию по от­но­ше­нию к Н. Макиа­вел­ли за­ни­мал и Д. Дид­ро (1713-1784), ко­то­рый в ста­тье «Макиа­вел­лизм», опуб­ли­ко­ван­ной в де­вя­том томе «Энцик­ло­пе­дии», под­черк­нул, что ав­тор «Госу­да­ря» стре­мил­ся до­не­сти до чи­та­те­лей сле­ду­ю­щую мысль: «Если вы ко­гда-либо со­гла­си­тесь иметь по­ве­ли­те­ля, он бу­дет та­ким, ка­ким я вам его на­ри­со­вал: вот хищ­ный зверь, ко­то­ро­му вы отдаетесь».

Ш. Мон­те­с­кье (1689-1755) в сво­ем тру­де «О духе за­ко­нов» так­же по­ло­жи­тель­но ото­звал­ся о Н. Макиа­вел­ли (чьи идеи он сам ис­поль­зо­вал), на­звав его «ве­ли­ким человеком».

В опре­де­лен­ном смыс­ле ис­то­ри­че­ская спра­вед­ли­вость про­яви­ла себя в том, что на­зва­ние «иезу­ит» так­же пре­вра­ти­лось в сло­во на­ри­ца­тель­ное, а по­ня­тие «иезу­ит­ская по­ли­ти­ка» ста­ло зву­чать и вос­при­ни­мать­ся не ме­нее не­га­тив­но, чем «макиавеллизм».

Заме­тим, что Н. Макиа­вел­ли, хотя он до­ста­точ­но по­дроб­но рас­смат­ри­ва­ет и ана­ли­зи­ру­ет мне­ния фи­ло­со­фов от­но­си­тель­но прин­ци­пов го­су­дар­ствен­но­го устрой­ства, при­во­дя по­ло­же­ния, со­дер­жа­щи­е­ся в тру­дах Ари­сто­те­ля и Цице­ро­на, ни­где не ссы­ла­ет­ся на их про­из­ве­де­ния и не на­зы­ва­ет их по име­ни. Это мо­жет сви­де­тель­ство­вать о том, что в пе­ри­од на­пи­са­ния Н. Макиа­вел­ли сво­их со­чи­не­ний име­на Ари­сто­тель и Цице­рон либо не были ему из­вест­ны, либо они не рас­смат­ри­ва­лись им как при­знан­ные ав­то­ри­те­ты в об­ла­сти фи­ло­соф­ско-по­ли­ти­че­ской мысли.

Что ка­са­ет­ся Пла­то­на, то Макиа­вел­ли упо­ми­на­ет о нем (вер­нее — о его фи­ло­со­фии) толь­ко в од­ном слу­чае, ко­гда в «Исто­рии Фло­рен­ции» рас­ска­зы­ва­ет о ро­до­на­чаль­ни­ке ди­на­стии Меди­чи (ко­то­рая, кста­ти, дала миру че­ты­рех пап Рим­ских) — Кози­мо Меди­чи (1389-1464), все­мер­но под­дер­жи­вав­ше­го се­го­дня мало кому из­вест­но­го М. Фичи­но (1433-1499), на­зван­но­го Макиа­вел­ли вто­рым от­цом пла­то­нов­ской фи­ло­со­фии. См.: Макиа­вел­ли Н. Исто­рия Фло­рен­ции. Книга седьмая, VII.

Макиа­вел­ли Н. Рас­суж­де­ния о пер­вой де­ка­де Тита Ливия. Кни­га пер­вая, X. («Сколь до­стой­ны вся­че­ских по­хвал ос­но­ва­те­ли рес­пуб­ли­ки или цар­ства, столь же учре­ди­те­ли ти­ра­нии гнус­ны и презренны»).

Сам Макиа­вел­ли, по­вест­вуя об ис­то­рии Ита­лии и Фло­рен­ции, от­ме­тил, что, «если в по­вест­во­ва­ни­ях о со­бы­ти­ях, слу­чив­ших­ся в столь раз­ло­жив­шем­ся об­ще­стве, не при­дет­ся го­во­рить ни о храб­ро­сти во­и­на, ни о доб­ле­сти пол­ко­вод­ца, ни о люб­ви к оте­че­ству граж­да­ни­на, то во вся­ком слу­чае мож­но по­ка­зать, к ка­ко­му ко­вар­ству, к ка­ким лов­ким ухищ­ре­ни­ям при­бе­га­ли и го­су­да­ри, и сол­да­ты, и во­жди рес­пуб­лик, что­бы со­хра­нить ува­же­ние, ко­то­ро­го они ни­как не за­слу­жи­ва­ли. И, мо­жет быть, озна­ко­мить­ся со все­ми эти­ми де­ла­ми бу­дет не ме­нее по­лез­но, чем с де­я­ни­я­ми древ­но­сти, ибо если по­след­ние слу­жат ве­ли­ко­душ­ным серд­цам при­ме­ром для под­ра­жа­ния, то пер­вые вы­зо­вут в тех же серд­цах стрем­ле­ние из­бе­гать их и пре­пят­ство­вать им». См.: Макиа­вел­ли Н. Исто­рия Фло­рен­ции. Книга 5, I.

Макиа­вел­ли Н. Рас­суж­де­ния о пер­вой де­ка­де Тита Ливия. Книга 1, II.

Любая иде­а­ли­за­ция кого-либо или чего-либо, как из­вест­но, пред­по­ла­га­ет на­ли­чие за­вы­шен­ных ожи­да­ний, на­дежд или тре­бо­ва­ний по срав­не­нию с теми, ко­то­рые дей­стви­тель­но мо­гут быть до­стиг­ну­ты или обес­пе­че­ны тем, кто или что иде­а­ли­зи­ру­ет­ся. Неиз­беж­ным след­стви­ем по­доб­ной иде­а­ли­за­ции яв­ля­ет­ся разо­ча­ро­ван­ность в «иде­а­ле». Есте­ствен­ным ре­зуль­та­том разо­ча­ро­ван­но­сти в го­су­дар­стве ока­зы­ва­ет­ся рас­про­стра­не­ние как сре­ди пред­ста­ви­те­лей вла­сти, так и в об­ще­стве в це­лом пре­об­ла­да­ю­ще­го вли­я­ния ни­ги­лиз­ма. Ниги­лизм все­гда про­ис­те­ка­ет и со­пут­ству­ет лож­ным тре­бо­ва­ни­ям со­блю­де­ния об­ще­го бла­га, идео­ло­ги­че­ски на­вя­зы­ва­е­мо­му по­ни­ма­нию нравственности.

Воз­ни­ка­ет сле­ду­ю­щая це­поч­ка. Сна­ча­ла от каж­до­го че­ло­ве­ка в ин­те­ре­сах го­су­дар­ства и для до­сти­же­ния «об­ще­го бла­га» тре­бу­ет­ся до­сти­же­ние «вы­со­чай­ших мо­раль­ных прин­ци­пов». Вто­рой шаг — об­на­ру­же­ние этим же че­ло­ве­ком, что ис­тин­но вы­со­ких мо­раль­ных прин­ци­пов не­воз­мож­но об­на­ру­жить ни у са­мих пред­ста­ви­те­лей вла­сти, ни у зна­чи­тель­ной ча­сти чле­нов об­ще­ства. Более того, в дей­стви­ях, мыс­лях или по­ступ­ках каж­до­го че­ло­ве­ка мож­но най­ти ка­кой-то не­до­ста­ток, ка­кую-то ко­рысть, не сов­ме­сти­мую с про­воз­гла­шен­ны­ми «вы­со­чай­ши­ми мо­раль­ны­ми прин­ци­па­ми». Отсю­да воз­ни­ка­ет тре­тий шаг и так­же лож­ный вы­вод — утвер­жде­ние, что все вы­со­кие мо­раль­ные прин­ци­пы, за­ко­ны спра­вед­ли­во­сти и т.п. — это все­гда и толь­ко сплош­ное при­твор­ство, ли­це­ме­рие, воз­вы­шен­ное при­кры­тие весь­ма низ­мен­ных це­лей. Часто это вы­ли­ва­ет­ся в зна­ме­ни­тое из­ре­че­ние: «Все доз­во­ле­но, раз Бога нет».

Далее Макиа­вел­ли го­во­рит о том, что устра­и­ва­ли ука­зан­ные за­го­во­ры «люди не роб­кие и сла­бые, но те, кто воз­вы­ша­лись над про­чи­ми сво­им бла­го­род­ством, ве­ли­ко­ду­ши­ем, бо­гат­ством и знат­но­стью и не мог­ли сно­сить гнус­ной жиз­ни го­су­да­ря. Мас­сы, по­ви­ну­ясь ав­то­ри­те­ту сих мо­гу­ще­ствен­ных граж­дан, опол­ча­лись на го­су­да­ря и, уни­что­жив его, под­чи­ня­лись им, как сво­им осво­бо­ди­те­лям. Послед­ние, не­на­ви­дя имя са­мо­держ­ца, со­зда­ва­ли из са­мих себя пра­ви­тель­ство. Пона­ча­лу, па­мя­туя о про­шлой ти­ра­нии, они пра­ви­ли в со­от­вет­ствии с уста­нов­лен­ны­ми ими за­ко­на­ми, жерт­вуя лич­ны­ми ин­те­ре­са­ми ради об­ще­го бла­га и со вни­ма­ни­ем от­но­сясь как к част­ным, так и к об­ще­ствен­ным делам.

Одна­ко че­рез не­ко­то­рое вре­мя управ­ле­ние пе­ре­хо­ди­ло к их сы­но­вьям, ко­то­рые, не по­знав пре­врат­но­стей судь­бы, не ис­пы­тав зла и не же­лая до­воль­ство­вать­ся граж­дан­ским ра­вен­ством, ста­но­ви­лись алч­ны­ми, че­сто­лю­би­вы­ми, охот­ни­ка­ми до чу­жих жен, пре­вра­щая та­ким об­ра­зом прав­ле­ние Опти­ма­тов в прав­ле­ние не­мно­гих, со­вер­шен­но не счи­та­ю­ще­е­ся с нор­ма­ми об­ще­ствен­ной жиз­ни. Поэто­му сы­но­вей Опти­ма­тов вско­ре по­стиг­ла судь­ба ти­ра­на. Раз­дра­жен­ные их прав­ле­ни­ем, на­род­ные мас­сы с го­тов­но­стью шли за вся­ким, кто толь­ко не по­же­лал бы вы­сту­пить про­тив по­доб­ных пра­ви­те­лей; та­кой че­ло­век не­мед­лен­но на­хо­дил­ся и уни­что­жал их с по­мо­щью масс. Одна­ко па­мять о го­су­да­ре и тво­ри­мых им бес­чин­ствах была еще слиш­ком све­жа; по­это­му, уни­что­жив власть не­мно­гих и не же­лая вос­ста­нав­ли­вать еди­но­вла­стие го­су­да­ря, люди об­ра­ща­лись к на­род­но­му прав­ле­нию и устра­и­ва­ли его так, что­бы ни от­дель­ные мо­гу­ще­ствен­ные граж­да­не, ни го­су­да­ри не мог­ли бы иметь в нем ни­ка­ко­го вли­я­ния. Так как лю­бой го­су­дар­ствен­ный строй на пер­вых по­рах вну­ша­ет к себе не­ко­то­рое по­чте­ние, то на­род­ное прав­ле­ние ка­кое-то вре­мя со­хра­ня­лось, прав­да, не­дол­го — пока не уми­ра­ло со­здав­шее его по­ко­ле­ние, ибо сра­зу же вслед за этим в го­ро­де во­ца­ря­лась раз­нуз­дан­ность, при ко­то­рой ни­кто уже не бо­ял­ся ни част­ных лиц, ни об­ще­ствен­ных; вся­кий жил как хо­тел, и каж­до­днев­но учи­ня­лось мно­же­ство вся­ких не­спра­вед­ли­во­стей. Тогда, вы­нуж­да­е­мые к тому не­об­хо­ди­мо­стью, или по на­у­ще­нию ка­ко­го-ни­будь доб­ро­го че­ло­ве­ка, или же из же­ла­ния по­кон­чить с раз­нуз­дан­но­стью, люди опять воз­вра­ща­лись к са­мо­дер­жа­вию, а за­тем мало-по­ма­лу сно­ва до­хо­ди­ли до раз­нуз­дан­но­сти — тем же пу­тем и по тем же причинам».

По мне­нию Макиа­вел­ли, та­кой кру­го­обо­рот форм прав­ле­ния в рес­пуб­ли­ках мог бы длить­ся бес­ко­неч­но, если бы не внеш­нее вме­ша­тель­ство со­сед­них го­су­дарств, «до­бы­чей» ко­то­рых рес­пуб­ли­ки ста­но­ви­лись во вре­мя про­ис­хо­див­ших в них ме­та­мор­фоз и сво­е­го наи­боль­ше­го ослаб­ле­ния. См. Макиа­вел­ли Н. Рас­суж­де­ния о пер­вой де­ка­де Тита Ливия. Книга первая, II.

Макиа­вел­ли Н. Исто­рия Фло­рен­ции. Кни­га 8, XXIX.

Идея обос­но­ва­ния при­чи­ны воз­ник­но­ве­ния го­су­дар­ства по­яв­ле­ни­ем об­ще­ствен­но­го до­го­во­ра рас­смат­ри­ва­лась еще в про­из­ве­де­ни­ях Пла­то­на. Одна­ко там эта идея была при­зна­на не­кор­рект­ной. Напри­мер, в пла­то­нов­ском «Госу­дар­стве» Глав­кон в бе­се­де с Сокра­том при­во­дит сле­ду­ю­щие рас­суж­де­ния: «Когда люди от­ве­да­ли [не­спра­вед­ли­во­сти], то есть и по­сту­па­ли не­спра­вед­ли­во, и стра­да­ли от не­спра­вед­ли­во­сти, то­гда они… на­шли це­ле­со­об­раз­ным до­го­во­рить­ся друг с дру­гом, что­бы и не тво­рить не­спра­вед­ли­вость, и не стра­дать от нее. Отсю­да взя­ло свое на­ча­ло за­ко­но­да­тель­ство и вза­им­ный договор».

В ка­че­стве воз­ра­же­ния Сократ за­явил, что го­су­дар­ство воз­ни­ка­ет, «ко­гда каж­дый из нас не мо­жет удо­вле­тво­рить сам себя, но во мно­гом еще нуж­да­ет­ся. Таким об­ра­зом, каж­дый че­ло­век при­вле­ка­ет то од­но­го, то дру­го­го для удо­вле­тво­ре­ния той или иной по­треб­но­сти. Испы­ты­вая нуж­ду во мно­гом, мно­гие люди со­би­ра­ют­ся во­еди­но, что­бы оби­тать со­об­ща и ока­зы­вать друг дру­гу по­мощь: та­кое сов­мест­ное по­се­ле­ние и по­лу­ча­ет у нас на­зва­ние го­су­дар­ства…». См.: Пла­тон. Госу­дар­ство. Книга II.

Т. Гоббс при раз­ра­бот­ке тео­рии об­ще­ствен­но­го до­го­во­ра пы­тал­ся идео­ло­ги­че­ски про­ти­во­дей­ство­вать по­ло­же­нию ка­то­ли­че­ской церк­ви о не­огра­ни­чен­ной вла­сти папы, ко­то­ро­му, «для бла­га хри­сти­ан­ской церк­ви и спа­се­ния душ», при­пи­сы­ва­лось пра­во «раз­ру­шать под­дан­ных от при­ся­ги и низ­ла­гать го­су­да­рей». При этом он пря­мо кри­ти­ку­ет ан­глий­ские уни­вер­си­те­ты, ко­то­рые под­дер­жи­ва­ли власть папы про­тив граж­дан­ской вла­сти, то есть про­тив вер­хов­ной вла­сти ко­ро­ля, от­ме­чая, что «хотя уни­вер­си­те­ты и не были твор­ца­ми та­ких лож­ных док­трин, но они не су­ме­ли вну­шить сво­им пи­том­цам ис­тин­ных уче­ний». (См.: Гоббс Т. Леви­а­фан, или Мате­рия, фор­ма и власть го­су­дар­ства цер­ков­но­го и граж­дан­ско­го. Часть II . Гл. ХХХ).

Дж. Локк, раз­ви­вая тео­рию го­су­дар­ства как об­ще­ствен­но­го до­го­во­ра, от­кры­то при­знал свое на­ме­ре­ние тем са­мым по­мочь укре­пить пре­стол «ве­ли­ко­го вос­ста­но­ви­те­ля ан­глий­ской сво­бо­ды», ко­ро­ля Виль­гель­ма III (1650-1702), «обос­но­вав пе­ред всем ми­ром» его пра­ва на бри­тан­ский трон (1689) «во­лей народа».

На прак­ти­ке, од­на­ко, обос­но­ва­ние про­ис­хож­де­ния го­су­дарств и ис­точ­ни­ка го­су­дар­ствен­ной вла­сти с по­мо­щью по­ня­тия об­ще­ствен­но­го до­го­во­ра, со­глас­но ко­то­ро­му граж­да­не, яко­бы, «пе­ре­да­ют» го­су­да­рю при­над­ле­жа­щие им по пра­ву рож­де­ния бо­гом дан­ные пра­ва, в борь­бе свет­ской и цер­ков­ной вла­стей ока­за­лось обо­ю­до­ост­рым идео­ло­ги­че­ским оружием.

Так, иезу­и­ты, со­гла­сив­шись при­знать ис­точ­ни­ком вла­сти го­су­да­рей волю на­ро­да, ста­ли и с по­мо­щью дан­но­го по­сту­ла­та обос­но­вы­вать важ­ность со­хра­не­ния не­огра­ни­чен­ной вла­сти папы Рим­ско­го. Они утвер­жда­ли, что, в от­ли­чие от свет­ских го­су­да­рей, толь­ко власть папы дана не­по­сред­ствен­ным уста­нов­ле­ни­ем Бога. Поэто­му власть го­су­да­рей под­ле­жит кон­тро­лю как со сто­ро­ны на­ро­дов, так и папы, вы­сту­па­ю­ще­го в дан­ном слу­чае (как на­мест­ник Бога на зем­ле) в ка­че­стве кон­тро­ле­ра по­след­ней ин­стан­ции за со­блю­де­ни­ем го­су­дар­ства­ми, как бы это ска­за­ли се­го­дня, прав человека.

Непра­во­мер­ность и по­роч­ность по­доб­но­го взгля­да на есте­ствен­ное пра­во и от­но­ше­ния к по­яв­ле­нию го­су­дар­ства (ко­то­рое во мно­гих сво­их про­яв­ле­ни­ях, к со­жа­ле­нию, со­хра­ня­ет­ся до сих пор) мы уже объ­яс­ня­ли, как и то, что го­во­рить о «пе­ре­да­че» людь­ми сво­их прав го­су­дар­ствен­ной вла­сти, как это пре­под­но­сит Гоббс, не­кор­рект­но. Гово­ря о есте­ствен­ном пра­ве, речь долж­на идти не о пе­ре­да­че, а о при­зна­нии за кем-либо прав, что од­но­вре­мен­но пред­по­ла­га­ет при­ня­тие на себя со­от­вет­ству­ю­щих обя­за­тельств и от­вет­ственности.

Заме­тим, что рус­ский фи­ло­соф Б. Н. Чиче­рин (1828-1904), кри­ти­куя до­го­вор­ную тео­рию го­су­дар­ства, впол­не спра­вед­ли­во под­черк­нул, что пра­ва у лю­дей воз­ни­ка­ют не апри­о­ри, а толь­ко в ре­зуль­та­те их вза­и­мо­дей­ствия. «Пра­ва воз­ни­ка­ют толь­ко в об­ще­стве», по­ни­ма­е­мом в ши­ро­ком смыс­ле как «вся­кое по­сто­ян­ное и даже вре­мен­ное че­ло­ве­че­ское со­еди­не­ние, в ка­кой бы фор­ме оно не про­ис­хо­ди­ло». В этом смыс­ле, по мне­нию Чиче­ри­на, го­су­дар­ство мож­но опре­де­лить как об­ще­ство, и «в этом смыс­ле мож­но го­во­рить о че­ло­ве­че­ском об­ще­стве как о яв­ле­нии, об­ни­ма­ю­щем все че­ло­ве­че­ство». (Чиче­рин Б. Н. Соб­ствен­ность и го­су­дар­ство. СПб., 2005. С. 80, 572, 579-580).

Заме­тим, что и у Н. Макиа­вел­ли обос­но­ва­ние при­чи­ны по­яв­ле­ния го­су­дарств и го­су­дар­ствен­но­го пра­ва вы­гля­дит бо­лее ло­гич­но, чем у Гобб­са. (См.:Макиа­вел­ли Н. Рас­суж­де­ния о пер­вой де­ка­де Тита Ливия. Кни­га 1, II).

Т. Гоббс при­зна­вал за че­ло­ве­ком пра­во за­щи­щать свою жизнь и здо­ро­вье даже от дей­ствий го­су­дар­ствен­ной власти.

Если вни­ма­тель­но про­ана­ли­зи­ро­вать вы­яв­лен­ные Гобб­сом «есте­ствен­ные за­ко­ны», тре­бо­ва­ние ис­пол­не­ния ко­то­рых воз­ла­га­лось им на го­су­дар­ствен­ную власть, то мож­но по­нять, что их ба­зо­вый смысл (ко­то­рый не смог или не за­хо­тел об­на­ру­жить сам Гоббс) со­сто­ит в не­об­хо­ди­мо­сти под­дер­жа­ния в об­ще­стве усло­вий, обес­пе­чи­ва­ю­щих есте­ствен­ным об­ра­зом воз­ни­ка­ю­щие кре­дит­ные от­но­ше­ния меж­ду людьми.

Так, в ка­че­стве обес­пе­че­ния есте­ствен­но­го за­ко­на, тре­бу­ю­ще­го от лю­дей стрем­ле­ния к за­клю­че­нию мир­но­го до­го­во­ра, Гоббс опре­де­ля­ет по­ня­тие «за­слу­га». Если одна из сто­рон до­го­во­ра «пер­вой вы­пол­ня­ет свои обя­за­тель­ства, — пи­шет Гоббс, — о ней го­во­рят, что она за­слу­жи­ва­ет то, что она долж­на по­лу­чить от вто­рой сто­ро­ны, и что она име­ет на это пра­во как при­чи­та­ю­ще­е­ся ей». Меж­ду тем, тот, кто пер­вым вы­пол­ня­ет свои обя­за­тель­ства, тот все­гда ока­зы­ва­ет­ся кре­ди­то­ром, за ко­то­рым есте­ствен­ным об­ра­зом и при­зна­ет­ся пра­во. Заме­тим, кста­ти, что в дан­ном слу­чае Гоббс бо­лее кор­рект­но ста­вит во­прос — не о пе­ре­да­че пра­ва, а о при­зна­нии права.

Еще од­ним тре­бо­ва­ни­ем есте­ствен­но­го за­ко­на Гоббс на­зы­ва­ет со­блю­де­ние спра­вед­ли­во­сти, ко­то­рая опре­де­ля­ет­ся им как обя­зан­ность лю­дей вы­пол­нять за­клю­чен­ные меж­ду ними со­гла­ше­ния. Сле­ду­ю­щее тре­бо­ва­ние есте­ствен­но­го за­ко­на за­клю­ча­ет­ся в том, что «че­ло­век, по­лу­чив­ший бла­го­де­я­ние от дру­го­го лишь из ми­ло­сти, дол­жен стре­мить­ся к тому, что­бы тот, кто ока­зы­ва­ет это бла­го­де­я­ние, не имел ра­зум­но­го ос­но­ва­ния рас­ка­и­вать­ся в сво­ей доб­ро­те». Далее го­во­рит­ся о не­об­хо­ди­мо­сти «вза­им­ной уступ­чи­во­сти и лю­без­но­сти» и о «воз­да­я­нии каж­до­му того, что ему при­над­ле­жит по ра­зу­му». (См.: Гоббс Т. Леви­а­фан, или Мате­рия, фор­ма и власть го­су­дар­ства цер­ков­но­го и гражданского. II, XV).

Гоббс Т. Леви­а­фан, или Мате­рия, фор­ма и власть го­су­дар­ства цер­ков­но­го и граж­дан­ского. II, XVII.

Т. Гоббс (в от­ли­чие от став­шей тра­ди­ци­он­ной точ­ки зре­ния), ис­поль­зуя сло­во «ле­ви­а­фан», ско­рее все­го, не стре­мил­ся при­дать тер­ми­ну «го­су­дар­ство» смысл ужас­но­го, страш­но­го и опас­но­го для жиз­ни лю­дей биб­лей­ско­го чу­до­ви­ща. В ка­че­стве до­ста­точ­но ве­ро­ят­но­го мож­но рас­смат­ри­вать пред­по­ло­же­ние, со­глас­но ко­то­ро­му Гоббс рас­счи­ты­вал на то, что дан­ное сло­во бу­дет вос­при­ни­мать­ся не как чу­до­ви­ще, а (если ис­поль­зо­вать ана­ло­ги из рус­ско­го язы­ка) как нечто сред­нее меж­ду по­ня­ти­я­ми «чудо» и «чу­ди­ще»: типа «Чудо-юдо рыба-кит» (как в сказ­ке «О конь­ке-гор­бун­ке» П. П. Ершова).

Не слу­чай­но Гоббс, опре­де­лив это сло­во для на­зва­ния го­су­дар­ства, в ка­че­стве его уточ­ня­ю­щих и до­пол­ни­тель­ных ха­рак­те­ри­стик пред­ло­жил ис­поль­зо­вать по­ня­тия «ис­кус­ствен­ный ор­га­низм» и «смерт­ный Бог». Кро­ме того, Гоббс до­ста­точ­но скеп­ти­че­ски от­но­сил­ся к тому, как вос­при­ни­ма­ют­ся и рас­тол­ко­вы­ва­ют­ся упо­треб­ля­е­мые в Свя­щен­ном Писа­нии сло­ва и по­ня­тия; и при­во­дил свои объ­яс­не­ния их про­ис­хож­де­ния и зна­че­ния (в том чис­ле, та­ких по­ня­тий как «ад», «тар­тар», «ге­ен­на ог­нен­ная», «са­та­на», «дьявол» и др.).

Напри­мер, Гоббс от­ме­чал, что сло­во «ге­ен­на», ко­то­рое пе­ре­во­дит­ся как «ад», про­ис­хо­дит от на­зва­ния ме­ста (до­ли­ны Енно­ма), ко­то­рое у ев­ре­ев слу­жи­ло свал­кой. Туда «сво­зи­лись из го­ро­да му­сор и не­чи­сто­ты», и там «вре­мя от вре­ме­ни рас­кла­ды­вал­ся огонь, что­бы очи­стить воз­дух и про­гнать за­пах тле­ния». По име­ни это­го «гнус­но­го ме­ста» (ге­ен­ны), как счи­та­ет Гоббс, евреи впо­след­ствии ста­ли на­зы­вать ме­ста, куда ссы­ла­лись осуж­ден­ные. Отсю­да, по его мне­нию, и бе­рет свое на­ча­ло то по­ня­тие, ко­то­рое ста­ли обо­зна­чать сло­вом «ад». А от ог­ней (ко­ст­ров, по­жа­ров), ко­то­рые на этой свал­ке вре­мя от вре­ме­ни го­ре­ли (ге­ен­на ог­нен­ная), про­изо­шли пред­став­ле­ния «о веч­ном и не­уга­са­е­мом огне ада».

Отно­си­тель­но эти­мо­ло­гии сло­ва «ад» мож­но, ко­неч­но, спо­рить. Заме­тим, на­при­мер, что, если дан­ное сло­во про­чи­тать по-араб­ски: [ъа:д], то по­лу­чим зна­че­ние «воз­вра­щать­ся», «идти на­зад», ко­то­рое мо­жет по­ни­мать­ся и как «путь вниз», и как де­гра­да­ция. Кста­ти, Макиа­вел­ли вло­жил в уста од­но­го из сво­их ге­ро­ев сле­ду­ю­щие сло­ва: «Путь в ад лег­кий, так как нуж­но идти вниз и с за­кры­ты­ми глазами».

Но в дан­ном слу­чае мы хо­те­ли от­ме­тить лишь тот факт, что, ас­со­ци­и­руя «го­су­дар­ство» со сло­вом «ле­ви­а­фан», Гоббс вряд ли ос­но­вы­вал­ся на об­ще­при­ня­тых трак­тов­ках зна­че­ния дан­но­го сло­ва в Свя­щен­ном Писа­нии. И то об­сто­я­тель­ство, что сам Гоббс эти­мо­ло­гию сло­ва «ле­ви­а­фан» в сво­ей кни­ге не при­во­дит, мо­жет озна­чать, что он пред­по­ла­гал ее со­дер­жа­ни­ем рас­крыть его зна­че­ние. Если это так, то Гоббс, ко­неч­но, явно пе­ре­оце­нил свои воз­мож­но­сти. Содер­жа­ние кни­ги Гобб­са уже дав­но мало кто вни­ма­тель­но изу­ча­ет, а эти­мо­ло­гия сло­ва «ле­ви­а­фан» до сих пор вы­зы­ва­ет спо­ры. Сего­дня боль­шин­ство ис­сле­до­ва­те­лей по-преж­не­му счи­та­ет, что «ле­ви­а­фан» про­ис­хо­дит от древ­не­ев­рей­ско­го сло­ва, ко­то­рое в пе­ре­во­де озна­ча­ет «скру­чен­ный, свер­ну­тый в виде коль­ца или спи­ра­ли». Осно­вы­ва­ясь на дан­ном зна­че­нии, со­хра­ня­ют свою силу утвер­жде­ния, что в Вет­хом Заве­те под этим тер­ми­ном по­ни­ма­ет­ся чу­до­вищ­ный мор­ской змей (не­ко­то­ры­ми без до­ста­точ­ной ар­гу­мен­та­ции он отож­деств­ля­ет­ся так­же с са­та­ной). Соот­вет­ствен­но, и Гобб­су при­пи­сы­ва­ет­ся стрем­ле­ние при­дать тер­ми­ном «ле­ви­а­фан» та­кое же зна­че­ние по­ня­тию «государство».

Меж­ду тем, в со­вре­мен­ном иври­те под этим «древ­не­ев­рей­ским сло­вом» по­ни­ма­ет­ся лишь мор­ское мле­ко­пи­та­ю­щее — кит. Так что пред­по­ло­же­ние, со­глас­но ко­то­ро­му Гоббс рас­счи­ты­вал, что сло­во «ле­ви­а­фан» бу­дет вос­при­ни­мать­ся при­мер­но так же, как ска­зоч­ное «Чудо-юдо рыба-кит» (на спи­не ко­то­ро­го в сказ­ке Ершо­ва раз­ме­щал­ся го­род-го­су­дар­ство), мо­жет ока­зать­ся бли­же к ис­ти­не. Тем бо­лее что со­глас­но из­вест­ным ми­фам и зем­ля дер­жа­лась на трех ки­тах. Если еще учесть, что сло­во «кит» по-ла­ты­ни пи­шет­ся «Cetacea», то по­яв­ля­ет­ся объ­яс­не­ние при­чи­ны того, от­ку­да мо­жет брать свое на­ча­ло тол­ко­ва­ние ле­ви­а­фа­на в зна­че­нии «сатана».

Кро­ме того, мож­но пред­по­ло­жить, что сло­во «ле­ви­а­фан» при­шло из араб­ско­го язы­ка, а пер­вая бук­ва («л») в этом сло­ве пред­став­ля­ет со­бой лишь след, остав­ший­ся от ар­тик­ля. В этом слу­чае ока­зы­ва­ет­ся, что на араб­ском язы­ке дан­ное сло­во (чи­тая со­глас­ные бук­вы [вф(т)н]) озна­ча­ет по­ня­тие «ро­ди­на» [ва­тан], род­ствен­ны­ми зна­че­ни­я­ми для ко­то­ро­го яв­ля­ют­ся сло­ва «стра­на» и «го­су­дар­ство». Такое сов­па­де­ние, ко­неч­но, мо­жет быть слу­чай­но­стью. Но эта слу­чай­ность ока­зы­ва­ет­ся до­ста­точ­но символичной.

Дж. Локк, на­при­мер, счи­тал не­пра­во­мер­ным сме­ши­вать по­ня­тия «есте­ствен­ное со­сто­я­ние» и «со­сто­я­ние вой­ны всех про­тив всех». По его мне­нию, эти по­ня­тия «столь же да­ле­ки друг от дру­га, как со­сто­я­ние мира, доб­рой воли, вза­им­ной по­мо­щи и без­опас­но­сти и со­сто­я­ние враж­ды, зло­бы, на­си­лия и вза­им­но­го раз­ру­ше­ния». Соглас­но Лок­ку, люди на­хо­дят­ся в есте­ствен­ном со­сто­я­нии все­гда, ко­гда жи­вут вме­сте со­глас­но ра­зу­му «без кого-либо, по­ве­ле­ва­ю­ще­го все­ми ими, име­ю­ще­го власть су­дить меж­ду ними». Состо­я­ние вой­ны воз­ни­ка­ет то­гда, ко­гда воз­ни­ка­ет сила или за­яв­ле­ние о го­тов­но­сти ее при­ме­нить в от­но­ше­нии дру­го­го лица и ко­гда «на зем­ле нет ни­ко­го выс­ше­го, к кому мож­но было бы об­ра­тить­ся за по­мо­щью». Имен­но от­сут­ствие воз­мож­но­сти по­доб­но­го об­ра­ще­ния за по­мо­щью, по мне­нию Лок­ка, «дает че­ло­ве­ку пра­во ве­сти вой­ну про­тив агрес­со­ра, хотя бы он яв­лял­ся чле­ном об­ще­ства и был со­бра­том по гражданству».

Ины­ми сло­ва­ми, «от­сут­ствие об­ще­го судьи, об­ла­да­ю­ще­го вла­стью, ста­вит всех лю­дей в есте­ствен­ное со­сто­я­ние», а со­сто­я­ние вой­ны воз­ни­ка­ет вслед­ствие при­ме­не­ния силы без пра­ва про­тив лич­но­сти че­ло­ве­ка. При­чем, при­ме­не­ние та­кой силы «со­зда­ет со­сто­я­ние вой­ны как в том слу­чае, ко­гда есть об­щий су­дья, так и в том слу­чае, ко­гда его нет». Локк Дж. Два трак­та­та о прав­ле­нии ⁄⁄ Сочи­не­ния. М.: Мысль, 1988. Т. 3. С. 272-273.

Одно из глав­ных от­ли­чий в по­ли­ти­че­ских под­хо­дах Т. Гобб­са и Дж. Лок­ка со­сто­ит в том, что Т. Гоббс вы­сту­пал за аб­со­лют­ную мо­нар­хию и рез­ко не­га­тив­но от­но­сил­ся к идее раз­де­ле­ния вла­стей, ко­то­рая на­шла ак­тив­ную под­держ­ку в тру­дах Дж. Лок­ка. Дело в том, что Т. Гоббс не­га­тив­но от­но­сил­ся к схо­ла­сти­кам и тру­дам Ари­сто­те­ля, где та­кое раз­де­ле­ние (в виде сме­ше­ния прин­ци­пов мо­нар­хи­че­ско­го, ари­сто­кра­ти­че­ско­го и де­мо­кра­ти­че­ско­го устрой­ства го­су­дарств) рас­смат­ри­ва­ет­ся как пред­по­чти­тель­ное. При этом он усмат­ри­вал в тео­рии раз­де­ле­ния вла­стей глав­ную при­чи­ну граж­дан­ской вой­ны и ре­во­лю­ции в Англии, на­чав­ших­ся с раз­ры­ва в 1642 г. от­но­ше­ний меж­ду пар­ла­мен­том и Кар­лом I (1600-1649) и за­кон­чив­ших­ся каз­нью последнего.

По мне­нию Гобб­са, если бы ос­нов­ная часть на­се­ле­ния Англии «не при­дер­жи­ва­лась мне­ния, что [вер­хов­ные] пра­ва были раз­де­ле­ны меж­ду ко­ро­лем, лор­да­ми и па­ла­той об­щин, то на­род ни­ко­гда не был бы раз­де­лен и дело не до­шло бы до граж­дан­ской вой­ны — сна­ча­ла из-за по­ли­ти­че­ских раз­но­гла­сий, а за­тем из-за раз­но­гла­сий по во­про­су о сво­бо­де ре­ли­гии». Прав­да, Гоббс до­пус­кал, что идея раз­де­ле­ния вла­стей мо­жет ока­зать­ся при­ем­ле­мой при на­ли­чии бо­лее вы­со­ко­го уров­ня об­ра­зо­ван­но­сти на­ро­да. «Эта граж­дан­ская вой­на, — пи­сал да­лее Гоббс, — по­слу­жи­ла лю­дям та­ким уро­ком в от­но­ше­нии вер­хов­ных прав, что те­перь (в Англии) най­дут­ся не­мно­гие, ко­то­рые не ви­дят, что эти пра­ва не­де­ли­мы и та­ко­вы­ми они бу­дут при­зна­ны при бли­жай­шем вос­ста­нов­ле­нии мира и бу­дут при­зна­вать­ся до тех пор, пока не за­бу­дут­ся пе­ре­жи­тые бед­ствия, но не доль­ше, раз­ве что про­сто­на­ро­дье ста­нет бо­лее про­све­щен­ным, чем оно было до сих пор». (Гоббс Т. Леви­а­фан, или Мате­рия, фор­ма и власть го­су­дар­ства цер­ков­но­го и гражданского. II.XVIII.12.).

На взгля­ды Гобб­са, есте­ствен­но, по­вли­я­ли со­бы­тия его соб­ствен­ной жиз­ни. После на­ча­ла от­кры­той вой­ны меж­ду Кар­лом I и пар­ла­мен­том Гоббс, ви­ди­мо, пред­ви­дя ее по­след­ствия, пе­ре­брал­ся во Фран­цию, где про­жил око­ло 13 лет. В Пари­же он был при­гла­шен стать учи­те­лем ма­те­ма­ти­ки для сына Кар­ла I (впо­след­ствии Кар­ла II (1630-1685)). Во Фран­ции он и на­пи­сал свой «Леви­а­фан», ко­то­рый впер­вые был из­дан в Англии в 1651 г. Неко­то­рые ис­то­ри­ки счи­та­ют, что пуб­ли­ка­ция «Леви­а­фа­на» по­вре­ди­ла по­ли­ти­че­ской ка­рье­ре Гобб­са. Дей­стви­тель­но, ро­я­ли­сты усмот­ре­ли в от­дель­ных по­ло­же­ни­ях дан­ной мо­но­гра­фии оправ­да­ние узур­па­ции вла­сти О. Кром­ве­лем (1599-1658); а тео­ло­ги рез­ко от­ри­ца­тель­но от­нес­лись к це­ло­му ряду не­га­тив­ных от­зы­вов Гобб­са о хри­сти­ан­ской ре­ли­гии и хри­сти­ан­ском государстве.

Вме­сте с тем у Гобб­са по­ми­мо вра­гов, кри­ти­ко­вав­ших как ма­те­ма­ти­че­ские, так и по­ли­ти­че­ские взгля­ды это­го фи­ло­со­фа, по­яви­лась и боль­шая пле­я­да сто­рон­ни­ков и по­клон­ни­ков. «Леви­а­фан» спо­соб­ство­вал сбли­же­нию Гобб­са с «ге­не­ра­лис­си­му­сом трех ко­ро­левств», «лор­дом-про­тек­то­ром» О. Кром­ве­лем, ко­то­рый обес­пе­чил фи­ло­со­фу по­чет­ный при­ем при его воз­вра­ще­нии в Англию и даже пред­ло­жил ему за­нять пост «сек­ре­та­ря рес­пуб­ли­ки». Прав­да, за­мет­ной по­ли­ти­че­ской роли при Кром­ве­ле Гоббс не иг­рал. После смер­ти Кром­ве­ля в 1658 г, опа­са­ясь сму­ты, Гоббс сно­ва пе­ре­ехал в Париж, но ре­став­ра­ция, вступ­ле­ние на пре­стол в Лон­до­не в 1660 г. Кар­ла II сде­ла­ли воз­мож­ным его воз­вра­ще­ние. Карл II, од­на­ко, не стал от­кры­то под­дер­жи­вать и убе­ре­гать сво­е­го быв­ше­го учи­те­ля от на­па­док и об­ви­не­ний, и в 1666 г «Леви­а­фан» был за­пре­щен. Поле­ми­ка с кри­ти­ка­ми и не­при­ят­но­сти тео­ло­ги­че­ско­го ха­рак­те­ра за­ста­ви­ли Гобб­са по­ки­нуть Лон­дон и по­се­лить­ся в де­рев­не. Но уже в 1668 г. он по­лу­ча­ет воз­мож­ность из­дать свои со­чи­не­ния. Гоббс умер в 1679 г. на 91 году жиз­ни. Он ока­зал­ся дол­го­жи­те­лем, не­смот­ря на то, что ро­дил­ся не­до­но­шен­ным се­ми­ме­сяч­ным ре­бен­ком и ни­ко­гда не от­ли­чал­ся креп­ким здо­ро­вьем. Перед смер­тью Гоббс на­пи­сал ав­то­био­гра­фию ла­тин­ски­ми сти­ха­ми и пе­ре­вел Гоме­ра. Впер­вые пол­ное со­бра­ние со­чи­не­ний Гобб­са на ан­глий­ском и ла­тин­ском язы­ках было из­да­но в Лон­до­не в 1839 г.

Локк Дж. Два трак­та­та о прав­ле­нии ⁄⁄ Сочи­не­ния: в 3 т. М.: Мысль, 1988. Т. 3. С. 312.

Локк Дж. Два трак­та­та о прав­ле­нии ⁄⁄ Сочи­не­ния: в 3 т. М.: Мысль, 1988. Т. 3. С. 334.

Рус­со Ж.-Ж. Об Обще­ствен­ном до­го­во­ре, или Прин­ци­пы по­ли­ти­че­ско­го Пра­ва. Кни­га 1. Гла­ва VI.

Там же. Книга 1. Гла­ва IV.

Там же. Книга 1. Гла­ва VI.

Там же. Книга 1. Гла­ва VII.

Объ­яс­няя свою тео­ре­ти­че­скую кон­струк­цию иде­аль­но­го (по­ли­ти­че­ско­го) го­су­дар­ства, Гегель ука­зы­ва­ет на то, что оно как по­ли­ти­че­ское тело долж­но со­дер­жать в себе нрав­ствен­ную не­об­хо­ди­мость, к ко­то­рой бу­дет при­ча­стен ин­ди­ви­ду­ум, го­то­вый по­жерт­во­вать со­бой. При­чем по­жерт­во­вать как ради вы­пол­не­ния сво­е­го нрав­ствен­но­го по­ли­ти­че­ско­го дол­га, так и для ре­а­ли­за­ции сво­е­го осо­бен­но­го интереса.

Если не­сколь­ко спря­мить (не­мно­го огруб­ляя) идею Геге­ля о по­ли­ти­че­ском го­су­дар­стве (об­ла­да­ю­щем ор­га­ни­че­ским един­ством), то по­лу­чит­ся, что каж­дый дол­жен бу­дет со­зна­тель­но в со­от­вет­ствии со сво­и­ми спо­соб­но­стя­ми и воз­мож­но­стя­ми стать от­дель­ной ча­стью от­дель­ных чле­нов об­ще­го по­ли­ти­че­ско­го тела, сво­бод­но раз­ви­ва­ясь и раз­ви­вая эти ча­сти в нем на бла­го це­ло­го и по­лу­чая удо­вле­тво­ре­ние от вы­пол­ня­е­мых функ­ций и за­ни­ма­е­мо­го по­ло­же­ния. И это долж­но бу­дет про­изой­ти, по его мне­нию, в про­цес­се са­мо­по­зна­ния и са­мо­ре­а­ли­за­ции в каж­дом на­ро­де аб­со­лют­но­го духа при по­сред­ни­че­стве разума.

«Дух, — го­во­рит Гегель, — силь­нее ин­ди­ви­ду­у­мов, их ха­рак­тер, спо­соб­ность есть лишь ору­дие, по­сред­ством ко­то­ро­го дух осу­ществ­ля­ет свое свер­ше­ние... Инди­ви­ду­аль­ность ин­ди­ви­ду­у­мов не­до­ста­точ­на, сво­бо­да долж­на осу­ще­ствить­ся, со­дер­жа­ние долж­но быть ра­зум­ным, долж­но вы­сту­пать как при­ро­да, как не­об­хо­ди­мость, а не за­ви­сеть от слу­чай­но­сти ха­рак­те­ра... Наи­луч­шее го­су­дар­ствен­ное устрой­ство — ра­зум­ное, ра­зум­но же то, что опре­де­ле­но при­ро­дой по­ня­тия, это есть душа духа, его глу­би­на, аб­со­лют­ность, субстанциальность».

Наря­ду с этим Гегель утвер­ждал, что «иде­ал го­су­дар­ства, где по­ло­же­ние осо­бен­но­го было бы та­ким, ка­ким его хо­тят ви­деть люди, не бо­лее чем меч­та». См.: Гегель Г.В.Ф. Фило­со­фия пра­ва. Пер. с нем.: Ред. и сост. Д. А. Кери­мов и В. С. Нер­се­сянц. М.: Мысль, 1990. С. 442, 465-466.

Заме­тим так­же, что само на­ли­чие про­ти­во­по­лож­ных ин­те­ре­сов в граж­дан­ском об­ще­стве, как и их устра­не­ние, Гегель, в от­ли­чие от мно­гих фи­ло­со­фов и ре­ли­ги­оз­но-по­ли­ти­че­ских де­я­те­лей, пи­сав­ших как до него, так и по­сле него, не свя­зы­вал с по­яв­ле­ни­ем или уни­что­же­ни­ем част­ной соб­ствен­но­сти и де­нег. Наобо­рот, он вся­че­ски до­ка­зы­вал аб­сурд­ность и ре­ак­ци­он­ность та­ких воз­зре­ний, счи­тая, что при от­сут­ствии част­ной соб­ствен­но­сти не мо­жет быть ре­а­ли­зо­ва­на сво­бо­да че­ло­ве­ка, что «са­мо­со­зна­ние того, что че­ло­век яв­ля­ет­ся сво­бод­ным соб­ствен­ни­ком, долж­но быть само по себе ис­тин­ным сознанием».

У Геге­ля мож­но так­же най­ти утвер­жде­ние о том, что «сво­бод­ная соб­ствен­ность есть ос­нов­ное усло­вие блес­ка» го­су­дар­ства, а че­ло­век име­ет пра­во тре­бо­вать, что­бы при­ни­ма­лось во вни­ма­ние его «осо­бен­ное бла­го», его соб­ствен­ность. В от­но­ше­нии тех фи­ло­со­фов, ко­то­рые, видя все име­ю­щи­е­ся в об­ще­стве со­ци­аль­ные про­ти­во­ре­чия, вы­сту­па­ли с тре­бо­ва­ни­я­ми лик­ви­да­ции част­ной соб­ствен­но­сти, Гегель вы­ска­зал­ся сле­ду­ю­щим образом.

«Все это люди, глу­бо­ко чув­ству­ю­щие ни­что­же­ство сво­е­го вре­ме­ни, сво­е­го на­ро­да, глу­бо­ко по­тря­сен­ные бед­стви­я­ми, изоб­ра­жа­ю­щие свя­зан­ный с этим нрав­ствен­ный упа­док, гнев, воз­му­ще­ние лю­дей сво­им жал­ким со­сто­я­ни­ем, про­ти­во­ре­чи­ем меж­ду тем, что они мо­гут тре­бо­вать, и со­сто­я­ни­ем, в ко­то­ром они на­хо­дят­ся, оже­сто­че­ние от со­зна­ния это­го, из­де­ва­тель­ство над этим со­сто­я­ни­ем и на­ря­ду с этим го­речь, злую волю, ко­то­рые из это­го проистекают».

Без­услов­но, пи­шет Гегель, все это су­ще­ству­ет в граж­дан­ском об­ще­стве. Но, по его мне­нию, в сво­ем воз­му­ще­нии эти люди, от­верг­нув граж­дан­ское об­ще­ство, об­ра­ти­лись к дру­гой край­но­сти. «Они ви­де­ли един­ствен­ное спа­се­ние в пол­ном от­ка­зе от та­кой си­сте­мы и, не от­ри­цая ряд пре­иму­ществ граж­дан­ско­го об­ще­ства, все-таки со­чли пред­по­чти­тель­ным пол­но­стью по­жерт­во­вать ими и вер­нуть­ся к со­сто­я­нию, в ко­то­ром нет та­ких мно­го­об­раз­ных по­треб­но­стей, к есте­ствен­но­му со­сто­я­нию, по­доб­но­му об­ра­зу жиз­ни се­ве­ро­аме­ри­кан­ских дикарей…».

Вме­сте с тем Гегель утвер­ждал, что для го­су­дар­ства «за­щи­та и обес­пе­че­ние жиз­ни и соб­ствен­но­сти ин­ди­ви­дов в ка­че­стве еди­нич­ных не есть не­об­хо­ди­мо его суб­стан­ци­аль­ная сущ­ность; го­су­дар­ство есть то наи­выс­шее, ко­то­рое при­тя­за­ет на саму эту жизнь и соб­ствен­ность и тре­бу­ет, что­бы они были при­не­се­ны в жерт­ву», что «пра­во го­су­дар­ства выше пра­ва от­дель­но­го че­ло­ве­ка на его соб­ствен­ность и лич­ность». См.: Гегель Г. В. Ф. Фило­со­фия пра­ва. Пер. с нем.: Ред. и сост. Д. А. Кери­мов и В. С. Нер­се­сянц. М.: Мысль, 1990. С. 264, 403, 433.

Необ­хо­ди­мо учи­ты­вать, что даже у боль­шин­ства из тех, кто счи­та­ет­ся пер­вы­ми по­сле­до­ва­те­ля­ми Геге­ля («ге­ге­льян­цев»), в рас­по­ря­же­нии на­хо­ди­лись глав­ным об­ра­зом по­смерт­но опуб­ли­ко­ван­ные тру­ды фи­ло­со­фа, ко­то­рые не были им са­мим си­сте­ма­ти­зи­ро­ва­ны. В су­ще­ствен­ной сво­ей ча­сти эти тру­ды пред­став­ля­ют со­бой пе­ре­ра­бот­ку кон­спек­тов лек­ций, за­пи­сан­ных в раз­ное вре­мя его слу­ша­те­ля­ми и от­кор­рек­ти­ро­ван­ных пер­вы­ми и по­сле­ду­ю­щи­ми из­да­те­ля­ми. И да­ле­ко не слу­чай­но, что на базе ге­ге­лев­ской фи­ло­со­фии в це­лом, его фи­ло­со­фии пра­ва и фи­ло­со­фии ис­то­рии в част­но­сти, вы­рос­ли пря­мо про­ти­во­по­лож­ные по це­лям и на­прав­ле­ни­ям по­ли­ти­че­ские и фи­ло­соф­ские те­че­ния и доктрины.

При­зна­вая, что в граж­дан­ском об­ще­стве раз­ви­ва­ет­ся не­ра­вен­ство, Гегель от­ме­ча­ет, что «здесь че­ло­век дол­жен по­ка­зать, что он со­бой пред­став­ля­ет, он на­хо­дит­ся на сце­не, где ему над­ле­жит все про­из­ве­сти, от­ча­сти под­ра­жа­ние, от­ча­сти нуж­да за­став­ля­ют его на­прячь все свои силы. Чело­век в ка­че­стве че­ло­ве­ка, сле­до­ва­тель­но в ка­че­стве осо­бен­но­го ин­ди­ви­ду­у­ма, дол­жен об­ре­сти су­ще­ство­ва­ние, стать дей­стви­тель­ным, это от­но­сит­ся к пра­ву субъ­ек­тив­ной сво­бо­ды, сво­бо­ды, ко­то­рую мы очень це­ним, осо­бен­но в но­вое вре­мя, ко­гда каж­дый мо­жет стать тем, к чему он чув­ству­ет при­зва­ние». И да­лее — «тре­бо­ва­ние та­ко­во: че­ло­век дол­жен сде­лать себя по­лез­ным; это тре­бо­ва­ние ча­сто при­ни­ма­ют с не­охо­той, так как при этом че­ло­век яв­ля­ет­ся лишь сред­ством для дру­гих». Гегель Г. В. Ф. Фило­со­фия пра­ва. М.: Мысль, 1990. С. 435, 437.

Ари­сто­тель. Поли­ти­ка. А I. 11.

К на­ча­лу XX века сло­во­со­че­та­ние «граж­дан­ское об­ще­ство» оста­лось лишь в лек­си­ко­не ряда юри­стов. Послед­ние ис­поль­зо­ва­ли его в ка­че­стве обо­зна­че­ния со­во­куп­но­сти лиц, ко­то­рые в дан­ное вре­мя и на дан­ной тер­ри­то­рии яв­ля­ют­ся субъ­ек­та­ми граж­дан­ско­го пра­ва, по­ни­ма­е­мо­го как часть го­су­дар­ствен­но­го пра­ва, при­зван­но­го ре­гу­ли­ро­вать иму­ще­ствен­ные от­но­ше­ния меж­ду ука­зан­ны­ми субъ­ек­та­ми. При этом пред­по­ла­га­лось, что, яв­ля­ясь субъ­ек­та­ми граж­дан­ско­го пра­ва, чле­ны граж­дан­ско­го об­ще­ства участ­ву­ют в фор­ми­ро­ва­нии ор­га­нов за­ко­но­да­тель­ной и су­деб­ной вла­сти, при­зван­ных за­щи­щать их иму­ще­ствен­ные права.

Соглас­но марк­сист­ской трак­тов­ке, го­су­дар­ство рас­смат­ри­ва­лось как по­ли­ти­че­ская ор­га­ни­за­ция эко­но­ми­че­ски гос­под­ству­ю­ще­го клас­са, име­ю­щая сво­ей це­лью охра­нять су­ще­ству­ю­щий по­ря­док и по­дав­лять со­про­тив­ле­ние дру­гих клас­сов, как ору­дие «экс­плу­а­та­тор­ско­го клас­са для по­дав­ле­ния экс­плу­а­ти­ру­е­мо­го на­ро­да». А по­сколь­ку Марк­сом утвер­жда­лось, что ре­зуль­та­том со­ци­аль­ной ре­во­лю­ции и при­хо­да к вла­сти про­ле­та­ри­а­та ока­зы­ва­ет­ся уни­что­же­ние лю­бых клас­сов и лик­ви­да­ция част­ной соб­ствен­но­сти, то тем са­мым, яко­бы, устра­ня­лась и ос­но­ва для су­ще­ство­ва­ния государства.

Заме­тим, что, судя по мно­гим со­вре­мен­ным кон­цеп­ци­ям граж­дан­ско­го об­ще­ства, на их ав­то­ров по-преж­не­му ока­зы­ва­ет су­ще­ствен­ное вли­я­ние марк­сист­ская ха­рак­те­ри­сти­ка клас­со­вой при­ро­ды государства.

Еще раз под­черк­нем тот факт, что для по­ни­ма­ния есте­ствен­но­го про­цес­са по­яв­ле­ния и фор­ми­ро­ва­ния прав и обя­зан­но­стей речь долж­на идти не про­сто об об­ме­не меж­ду людь­ми ре­зуль­та­та­ми соб­ствен­ной де­я­тель­но­сти (ка­ки­ми се­го­дня и с не­за­па­мят­ных вре­мен яв­ля­ют­ся то­ва­ры или услу­ги). Обмен, или ры­ноч­ные от­но­ше­ния не при­во­дят к об­ра­зо­ва­нию у сто­рон, участ­ву­ю­щих в об­ме­не, прав или обя­зан­но­стей. Обмен яв­ля­ет­ся лишь фор­мой ре­а­ли­за­ции уже имев­ших­ся у них прав, в част­но­сти, на ту ли иную вещь.

Более того, сам по себе об­мен не обес­пе­чи­ва­ет до­ста­точ­ные усло­вия для че­ло­ве­че­ско­го раз­ви­тия, воз­ник­но­ве­ния и рас­ши­ре­ния про­цес­са раз­де­ле­ния тру­да, а яв­ля­ет­ся лишь его ре­зуль­та­том. Чело­ве­че­ское раз­ви­тие, как про­яв­ле­ние есте­ствен­но­го за­ко­на, на­ча­лось и про­дол­жа­ет­ся толь­ко бла­го­да­ря тому, что меж­ду людь­ми ста­ли воз­ни­кать раз­лич­ные фор­мы кре­дит­ных от­но­ше­ний; ко­гда одни люди, ре­а­ли­зуя име­ю­щи­е­ся у них спо­соб­но­сти, ста­ли де­лить­ся ре­зуль­та­та­ми сво­ей де­я­тель­но­сти с дру­ги­ми, удо­вле­тво­ряя их по­треб­но­сти, по­лу­чая вза­мен при­зна­ние их прав как кредиторов.

Вме­сте с тем сле­ду­ет учи­ты­вать, что на прак­ти­ке про­ве­сти се­го­дня жест­кую грань меж­ду ин­сти­ту­та­ми граж­дан­ско­го и по­ли­ти­че­ско­го об­ще­ства прак­ти­че­ски невозможно.

Напри­мер, сред­ства мас­со­вой ин­фор­ма­ции в той ча­сти, в ко­то­рой они ор­га­ни­зо­ва­ны как ком­мер­че­ские об­ще­ства, предо­став­ля­ю­щие дру­гим чле­нам об­ще­ства опре­де­лен­ную про­дук­цию и услу­ги (ин­фор­ма­ци­он­но­го, ин­тел­лек­ту­аль­но­го, раз­вле­ка­тель­но­го и ино­го ха­рак­те­ра) и по­лу­ча­ю­щие вза­мен пра­во (в виде де­нег) на при­об­ре­те­ние про­дук­ции и услуг, со­здан­ных дру­ги­ми чле­на­ми об­ще­ства, мо­гут быть от­не­се­ны к граж­дан­ско­му об­ще­ству. Но од­но­вре­мен­но они же долж­ны быть вклю­че­ны в струк­ту­ры по­ли­ти­че­ско­го об­ще­ства, если их рас­смат­ри­вать как ин­стру­мент идео­ло­ги­че­ско­го и по­ли­ти­че­ско­го воз­дей­ствия или как сред­ство ма­ни­пу­ли­ро­ва­ния об­ще­ствен­ным мне­ни­ем в ин­те­ре­сах до­сти­же­ния и/или под­дер­жа­ния власти.

С дру­гой сто­ро­ны, к по­ли­ти­че­ско­му об­ще­ству, есте­ствен­но, от­но­сят­ся раз­лич­ные пар­тии и объ­еди­не­ния, ко­то­рые, од­на­ко, мо­гут не толь­ко и не столь­ко от­ра­жать ин­те­ре­сы пред­ста­ви­те­лей граж­дан­ско­го об­ще­ства, сколь­ко пре­сле­до­вать соб­ствен­ные ин­те­ре­сы, до­би­ва­ясь власт­ных полномочий.